«Дым – это плохо, – лихорадочно соображал мозг. – Очень плохо. Вдруг рванет?»

С водительского сидения переполз на пассажирское одной ногой. Другую пытался перекинуть, но безуспешно.

– Помогите! – закричал в окно.

Кто подбежал не видел, пытались открыть дверь, но и это безрезультатно – весь кузов деформировался. Но, с грехом – пополам и трехэтажными ругательствами для смысловой связки открыли.

«Да, умом Россию не понять! – стало тоскливо, когда разглядел, что его тащили женщины, прикладывая изредка пятой точкой об асфальт, положили на траву. – Равноправие полов твою… дивизию!»

Мужчины же бестолково бегали, смотрели и восклицали.

Вздохнул облегченно, издали увидев синие проблесковые маячки, возвестившие о прибытии «Скорой». Уже на носилках в салоне, выступил холодный пот. Видимо шок прошел и, осознав пережитое, понял, что был на волосок от гибели.

– Что произошло?

– Помолчите пожалуйста! – склонилось лицо в марлевой повязке. – Все вопросы потом. Но, думаю давление подскочило, в глазах потемнело, вот и повело машину. Но сознание не потеряли, очнулись и перестроились на свою полосу. А встречная «Газель» повернула туда же. Ну как – то так…

«А ведь верно. – согласился с выводами доктора. – Я увидел, что «Газель» повернула туда же… И мозг отключился, справедливо полагая, что в противном случае организму будет только хуже».

Проплывая мио на носилках, вспомнил, причем отчетливо, картину аварии. Машины развернуты в обратные стороны. Его «Форд» в хлам, ремонту не подлежит никоим образом. Сила столкновения была такой, что местами краска отошла от корпуса. «Газель» же была перевернута верх дном, а тротуарная плитка, которой был загружен кузов, усеял обочину на добрые двадцать метров. Колеса передние деформированы. Повезло, могло бы все обернуться иначе – столкновение, взрыв, пожар.

Видимо измученный организм не мог более сопротивляться жестокой реальности, и Борис потерял сознание.

Врачи, пока ехали в больницу, буквально сражались за него. Они били по щекам со словами: «Очнись, ты еще не все сделал на этом свете!» Борис этого не чувствовал, не слышал, но оказывается отвечала им.

– Нет, ребята, я все, видно хана мне. – Не верилось, что выживет, не чувствовал своего тела…

После того, как потерял сознание и очнулся, прошло очень мало времени, но для Бориса оно растянулось надолго. Он будто ослеп. Просто пропала картинка как постепенно гаснет кинескоп в телевизоре. И звуки как через вату доносятся. Потом вспышка, ослепившая на мгновение, мутная дымовая завеса рваными клочками уносилась в сторону.

«Может я умер, не приходя в сознание»? – пришла запоздалая мысль, но страха не было.

Хотя нет, беспокойство и страх возникли несколько позже. Страх был, ощущался и шок, но при этом присутствовало какое–то удивительное смирение. Позже он не смог бы точно описать те чувства, что переполняли его.

Он не знал, что уже лежал на операционном столе, потерял много крови, было несколько операций. В больницу его доставили почти мертвым. Из комы Борис не выходил пять дней, а показалось, что находился без сознания не более трех часов. Но выкарабкался ведь, выжил!

Но об этом ему стало известно потом.

В мутной пелене различались проблески света, каких – то предметов и кажется зданий. Не понимая зачем, помахал ладонью перед лицом. И о, чудо, вновь появилось «изображение на экране!»

Еще миг и… Борис уже стоял перед огромными воротами незнакомого города. Или знакомого?!