Наконец, со скрипом отворив тяжёлую дверь, он быстрым и широким шагом направился к незваным гостям. На редкость знойное для этих краёв солнце припекало всё тело Йоргена, из-за чего находиться за пределами его обители было ещё дискомфортнее.

— Я же сказал Кнуд – моя земля не продаётся! – крикнул бонд стремительно несясь к ожидающим его людям. В руках он сжимал деревянные грабли, которые взял выходя из дома. Вид разъярённого Йоргена был скорее смешён, чем страшен: потому его мало кто воспринимал всерьёз, когда он находился в таком состоянии.

Среди небольших и без того редких поселений, расположенных средь степей, равнин и лесов, человека вроде Йоргена встретишь не часто. Не любящий работать физически, и не прочь при любой возможности выпить, оттого имеющий не очень привлекательный вид, он обладал качествами, которые не вписываются в его образ. Имея в своём владении несколько слуг и рабочих, он никогда не издевался над ними. Он был строг и вечно хмурый, но люди – рабочие бонда, по-своему любили и уважали его.

Демонстративно поправляя свой тёмно-красный плащ, отороченный самоцветными камушками до самого подола, Кнуд не отрывал свой хищный взгляд с приближающегося к нему «жителя Свартавльхейма». По привычке натянутая улыбка на его лице, из-за кипящего презрения к Йоргену напоминала звериный оскал.

— Йорген, толстый друг… Ты так отчаянно защищаешь свою землю, что не замечаешь самого очевидного – она уже моя, — злорадно ответил Кнуд, — и когда я её узаконю, лишь вопрос времени.