Нигде не живут такой
полной, настоящей жизнью,
как во сне.

Ф. И. Тютчев

Самые яркие для нас события происходят, конечно же, в раннем детстве. Многое ещё не понятно, любопытно. Всё происходящее вокруг принимается как пример, как данность.
Ваня, как любой другой ребёнок, не осознавал до конца, кто его родители, чем они занимаются в повседневности, где он живёт… Он точно знал, что вот это папа, его зовут ****, ему восемнадцать лет; это мама, её зовут ***, ей столько же лет, сколько и папе; а это он, Ваня, их сын.
А что ещё нужно знать ребёнку в таком возрасте?
Это время, наверное, лучшее в жизни каждого человека, потому что не нужно думать о том, где достать денег, куда пойти вечером, что там с курсом валют, как доехать до работы. Впрочем, об этом не задумывались родители Вани.
Оба ещё толком не доучились. Что уж говорить о воспитании сына. Этим вопросом занимались Ванины бабушка с дедушкой, что было ожидаемо. Малолетний отец не имел ни возможности, ни желания возиться с ребёнком. Ведь каждый день находились дела несомненно более важные: где-то уже лет с четырнадцати **** пристрастился к горячительному: ведь нужно было как-то скрасить серые будни в Журино в компании товарищей, на сию забаву **** и подсадивших.
У такой же малолетней матери родительский инстинкт оказался чуть более развитым. Ваня видел маму иногда даже больше, чем раз в два дня. Остальное время она отводила на посиделки с подругами во дворе с табаком в зубах. Ну, как посиделки. Обсуждали знаменитых красавчиков, передавая друг другу телефоны, купленные родителями в кредит.
Ваня же, как и положено нормальному ребёнку, познавал окружающий мир самостоятельно. Познание началось с квартиры и сразу, как Ваня научился ползать. Благо, у деда было множество разных интересных штучек в небольшом дубовом шкафчике, привезённом ещё ***дцать лет назад из тогда ещё существовавшей ГДР, которые нужно было обязательно потрогать и изучить все его свойства. Излюбленным его предметом была хрустальная фигурка ёжика. Это был настоящий горный хрусталь необычайно приятный на ощупь. Светлая, с небольшой улыбкой мордочка ёжика привлекала внимание Вани каждый раз, когда он брал его в свои ручки, и вызывала такую же улыбку на лице мальчика. Ваня часто играл с ним на пушистом, но уже достаточно старом, ковре, на котором был большой узор, напоминающий большую рамку с обвитыми вокруг цветами. Несмотря на то, что каждый раз, когда ёжика брали в руки, он был (всё же, приятно) холодненьким, он являлся источником этого так необходимого многим людям, и Ване в том числе, душевного тепла. И после того, как Ваня начал говорить привычные нам всем слова «мама» и «папа», значение коих в жизни каждого, безусловно, нельзя приуменьшать, он научился выговаривать слово «йофык», произношение которого почти всегда сопровождалось улыбкой до ушей и детским смехом от радости.
Многие мгновения, проведённые Ваней в компании со своим первым, хоть и не живым, но другом отпечатались в его памяти, потому что каждое из них было по-своему уникально. Детское воображение не знает границ (в хорошем смысле, естественно). Чуть ли ни каждый день Ваня с ёжиком то спасали своих друзей, роль которых играли другие интересные предметы из дедушкиного шкафчика, то отправлялись в дальние путешествия… Но, пожалуй, самым ярким воспоминанием Вани стал момент, когда он не мог нигде найти своего друга. Они же сегодня договаривались вместе отправиться в логово дракона! Ёжика не было ни в домике, то есть шкафчике, в котором именно в тот день почему-то ничего не было, ни на подушке – нигде. Расстроившись, Ваня пошёл на кухоньку два на два метра, где уже второй час как спал, лёжа на столе, его папа, от которого странно и неприятно чем-то пахло, и спросил:
— Папа, ты не видел ёжика?
— Гммм…- папа поднял голову со стола и помятое и небритое лицо ответило мальчику заплетающимся голосом – ёжика? Не видел. Снок, иди…поиграй…не видишь, папа…отдхает. С рабоооты пришёл, уставший, денежки зарабатывал. А ёжик твой…ну, ушёл… по делам. Скоро вернётся. И ёжика тебе купим, и лисищку, и всё, всё купим. Иди, снок… — помятое лицо упало.
Надеясь на то, что ёжик уже вернулся, Ваня решил ещё раз заглянуть в шкафчик. Прибежав в комнату, он увидел держащегося за голову с тёмными волосами с седыми проплешинами дедушку, а напротив него стоял тот самый шкафчик с открытыми дверцами, в котором всё ещё не было ничего.
— Деда.
— А? Что такое, Ваня?
— Ты не видел ёжика? – с уже отчётливой видной грустью спросил Ваня.
— Ты знаешь…- дедушка посадил Ваню на колени, — уходя, ёжик сказал мне: «Пусть Ваня не грустит, что я ушёл. Я постараюсь как можно быстрее вернуться и мы обязательно поиграем. Но сейчас мне нужно отправиться в дальнее путешествие по очень важному делу: пришло письмо о том, что мои родители нашлись. Я очень бы хотел остаться, но теперь, когда я их найду, я стану ещё счастливее и моя жизнь станет ещё лучше».
— А почему ёжик не позвал меня? Я бы помогал…
— Значит, были какие-то причины, почему он тебе не сказал. Наверное, хотел тебя уберечь от чего-то, — дедушка обнял внука, у которого постепенно разворачивались слезы на глазах, — ну…всё. Всё равно твой ёжик – молодец: не побоялся такого дальнего путешествия. И ты тоже не бойся принимать решения сам. Никогда.
Клетчатая жилетка впитывала маленькие слезинки, но вскоре Ваня успокоился.

3
Десять