3

Друзья нашли Кайга за деревней, у опушки рощи. Он сидел, опершись спиной об ствол дерева, и рассматривал свою чёрную маску. Его меч лежал на траве возле него. На толстом дубовом стволе виднелось несколько глубоких зарубин. Ещё спящего мальчика Альберт принёс на руках. 

Эйсон первым подошёл к Кайгу, встал перед ним, но тот и не взглянул. 

В их сторону тяжело и медленно двигалась огромная тёмно-лиловая туча, уже поглотившая солнце. Воздух всё больше наполнялся влажным холодом. Вдалеке сверкнула молния. 

– Ну что? Успокоился? 

Не услышав ответа, Эйсон скривил рот, выдохнул и присел на корточки. 

– Знаю, – продолжил он, – мы договорились не теребить раны прошлого, но хотя бы кратко объясни, что произошло. 

– Не будем об этом, – пробасил Кайг. 

– Согласен, это стоит обсудить, – закивал Альберт. – Но сейчас нужно решить, что делать с мальчиком. 

– А чего тут решать? – поморщившись, оглянулся Эйсон. – Оставим его здесь. У нас нет времени с ним возиться.

– Что? Хочешь оставить мальчика с таким отцом?

– Ал, как-нибудь потом откроешь приют для сироток, – усмехнулся Эйсон и отмахнулся рукой. 

Алхимик поджал губы.

– Ну уж нет, – замотал он головой. – Одного ребёнка мы уже погубили. Обрекли на невесть какое существование. Этому мы точно поможем. 

Кайг взглянул на свой меч и вновь вспомнился об отце. За сегодняшний день это случилось уже дважды.

– Знаю одно место, куда можно пристроить мальчишку, – произнёс он. 

Друзья удивлённо глянули на него.

– Что за место? Далеко? – спросил Альберт.

– У подножья Хребта Латтана живёт одинокий кузнец. Старик вреден и ворчлив, но о мальчике позаботится. Заодно и меч мне наточит. Ведь он его и создал.

Альберт задумался.

– Мы потратим на это три дня пути. Не меньше, – недовольно проворчал Эйсон.

– Да, – согласился Альберт с ним, – это крюк. Но всё же не такой большой, если учесть, что мы не знаем толком, где этот подземный город. 

Кайг поднялся на ноги, повесил меч за спину. 

– Я бы даже сказал – это будет по пути. Мне уже давно пора заточить меч. Да и про город, думаю, старик чего подскажет. 

– Чёрт с вами, – нехотя согласился Эйсон.

– Мама? – послышался голос мальчика. – Дядьки, где моя мама? Что с ней?

Ребёнок сидел на луговой траве и крутил головой, спросонья не понимая, где находится.

Наёмники переглянулись. Как им сказать мальчику об этом несчастье? Какие слова подобрать? 

– Мне очень жаль… – извиняясь произнёс Альберт. – Твоя мама… Она…

Он вдруг замолчал. Слова, словно рыбья кость, застряли в глотке. Алхимик не смог дальше выдавить из себя ни звука.

– Зачем вы принесли меня сюда? – продолжил мальчик, но тут воспоминания сами дали ответ. Дрожащим голосом он спросил самое важное, что его волновало: – Она жива? 

Альберт сначала не двигался, а потом опустил глаза и едва заметно замотал головой.

Мальчик сначала долго смотрел на троицу. Думал, что эти незнакомцы обманывают его или просто зло шутят, как дети из его деревни. Но ни перешёптываний, ни ехидных усмешек не было. 

Схватившись за голову, он согнулся, коснулся лбом коленей. Его маленькие худые ручонки крепко сжали каштановые локоны. 

Мальчик задрожал, а после начал рвать на себе волосы, кричать и плакать. Его неудержимый истошный вопль разнёсся по всей округе. 

Самое страшное, то, чего он так сильно боялся, случилось. Мамы, единственного человека, который любил его, больше нет. Последний лучик света в его жизни погас. Сейчас этот несчастный мальчишка оказался в полной темноте отчаяния, не понимая, что ему делать и как жить дальше. 

Что-то беззвучно, безмолвно надорвалось, лопнуло внутри него, и он смолк. 

– Убью. Убью. Убью… – зашептал мальчик. Из его раскрытых глаз текли слёзы.

Ребёнок поднял голову и взглянул на троицу, затем приподнялся и сразу встал на колени. 

– Прошу, пожалуйста… – пополз он к наёмникам. – Дайте мне нож. Я… я всё сделаю. Можете меня хоть в рабство продать. Но, пожалуйста, дайте мне нож. Он должен ответить. Ответить за всё…

Альберт смотрел на мальчика и, видя его глаза, чувствовал, как что-то щемит в груди. В горле ощущался застрявший ком. 

Эта картина кое-что напомнила Эйсону. 

– Как тебя звать? – спокойно спросил темноглазый наёмник.

Мальчик остановился.

– Ярон, – ответил он.

– Ярон, значит. Неплохое имя. Так вот скажи мне, Ярон, ты хоть раз держал в руках нож? А умеешь ли им пользоваться? Нет? Как же ты тогда справишься со взрослым мужчиной? Или ты решил убить отца, пока тот спит? Так знай – это поступок труса.

Эйсон сделал несколько медленных, плавных шагов и присел на колено рядом с мальчиком. Он посмотрел в точно такие же, как у него самого, тёмные, глубокие глаза. На короткий миг наёмнику показалось, что он смотрится в зеркало.

– Поверь, я знаю, чего сейчас желает твоё сердце. Я долго жил местью и всё знаю о ней. Пойми – враг должен страдать. Он должен отчётливо видеть твоё лицо, должен понимать чья рука отнимает его жизнь. Только тогда месть свершится. Только тогда она будет иметь смысл. Но сейчас ты слишком мал и слаб.

Мальчик утёр рукавом рубахи глаза и снова взглянул на Эйсона.

– Что же мне делать?

– Тебе нужно выбрать: можешь вернутся к отцу и убить его. Возможно, он ещё спит. Или можешь пойти с нами. Мы отведём тебя к человеку, который позаботится о тебе, пока ты не подрастешь и не наберёшься сил. Тогда у тебя будет шанс отомстить.

Ярон оглянулся и посмотрел в сторону своей деревни. Была ли хоть одна причина возвращаться обратно? Хоть что-то помимо мести? 

Когда пьяный отец выгонял их с матерью из дома и им приходилось ютиться в грязном хлеву, Ярон не раз говорил, что лучше жить со скотом, лучше мириться с мерзким запахом навоза, чем с вонью, оскорблениями и побоями отца. 

Он никогда не хотел возвращаться в тот дом. Специально подолгу гулял, терпел одиночество, насмешки и побои от соседских мальчишек. Делал всё возможное, чтобы как можно дольше не быть дома. Каждый раз он надеялся, что, придя, застанет отца уже спящим. Но такое счастье редко выпадало на его долю. Даже коротая время среди деревьев и речушек, вдали от криков отца, он всё равно постоянно гадал как же сильно сегодня достанется матери. Страх вечно сковывал его сердце. Но теперь… Теперь уж ничто не держало его здесь.

– Заберите меня отсюда, – как-то не по-детски серьёзно сказал он.

– Хорошо. Скажу один раз – нытье мы слушать не будем. Нам и его хватает, – Эйсон показал большим пальцем на стоящего позади Альберта. – До завтра привала не будет. Так что, сходи по нужде, если хочешь, а в остальном терпи и не отставай.

Ярон кивнул. Наёмники развернулись и двинулись в путь. 

– Милсдари… – вдруг опомнился мальчик. – А как мне вас называть?

– Я – Эйсон, – представил темноглазый наёмник сначала себя, – а это Альберт и Кайг.

Ярон успел увидеть, как последний скрывает своё зелёное лицо за маской и капюшоном. Но это не напугало его. Он прекрасно знал лицо настоящего монстра.

Мальчик вскочил на ноги, ещё раз утёр глаза от слёз и побежал за троицей. 

– Эйсон, – шепнул алхимик. – То, что ты сказал… Это неправильно. Ты правда хочешь, чтобы мальчик пошёл этим путём? Хочешь, чтобы из него вырос пустоцвет?

– Лучше уж такая цель, чем совсем никакой.

Альберт недовольно нахмурился, обернулся, увидел догнавшего их Ярона. Он хотел ещё что-то возразить Эйсону, но решил промолчать при мальчике. 

Вскоре они вчетвером скрылись в роще, оставив деревню позади.