Истинная Любовь Карлайла
Пролог 

Соединённые Штаты Америки — штат Флорида, округ Дейд, город Майами. 

Кэтрин

Настроения нет. Повернув голову в сторону окна, вздыхаю. Там не самая лучшая погода. Очередной день, когда ничто не заставит меня выйти из дома куда-то погулять или просто в магазин. Дождь, конечно, хорошо, но вот слякоть под ногами в нашей глуши не радует. Посмотрев глазами на прикроватную тумбочку, выдыхаю… На электронных часах около семи утра… Можно и не ложиться обратно. Опустив ноги на пол, ставлю локти на коленки, растираю лицо и сжимаю переносицу… В глаза словно песка насыпали. Отвратительное чувство. Зевнув и потянувшись, иду в сторону выхода из комнаты, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить и без того уставшего отца. Куда там… Зацепилась ногой о косяк двери… Бедный мизинец… 

— Чтоб тебя… — шиплю едва слышно и, прихрамывая, иду дальше. Мда… Зато неприятные ощущения после кошмара меня совсем не беспокоят. Хэх… Поблагодарить что ли? Хоть какая-то польза от моей неудачливости по утрам. Фыркнув, продолжаю свой путь, ощупывая стенку… Тут же где-то выключатель есть… И почему так темно? Понимаю, что дождь на улице. Тучи. Но не до такой же степени! Отец снова шторы завесил по всем коридорам? Вроде бы в последнее время всё тихо и таких предосторожностей не нужно. Нет? Раз сделал, значит надо. «Лучше перебдеть чем недобдеть», — как он говорит. Главное, чтобы я себе шею из-за этого не свернула, оступившись. 

У нас довольно большой коттедж. На первом этаже располагается кухня с гостиной, санузлом и прачечной. На втором три спальни, ещё один санузел и кабинет отца. Всё выполнено или в светлых, или в тёмных тонах. Необычно, но уютно… Правда в кромешной темноте, непонятно, где какая комната. Только по привычке можно найти нужную. Это слегка раздражает. Спустившись на первый этаж, сразу иду в сторону кухни, щёлкаю по выключателю, щурясь от яркого света. Мне требуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Белый свет сильно бьёт по глазам… Просила же больше не покупать такие… Раздражают… Может снова забыл? Запишу! Прямо на холодильнике маркером! И пусть кричит сколько хочет. Раз уж зашторивает все окна, так пусть хоть это сделает для своей любимой дочери! Посмотрев в календарик, срываю бумажку с прошедшим числом и выкидываю в мусорное ведро. В доме стоит привычная тишина, нарушаемая тиканьем часов и перекатами грома где-то далеко. Скоро. Возможно даже сейчас срывается, хотя капель по отливам не слышно… Хорошо, что все вещи я постирала ещё вчера. Ходить в грязном не придётся. Зайдя в ванную, открываю кран и быстро умываюсь, освежая кожу и окончательно просыпаясь. Отлично, остаётся сделать утреннюю зарядку и всё. Взяв стакан из сушки, наливаю себе обычную воду и делаю пару глотков, смачивая горло. Хорошо. Вылив оставшуюся воду, чешу затылок в попытке вспомнить, что же я ещё хотела взять, но ухожу, махнув на это рукой. Какая разница? Раз не могу вспомнить, значит ничего серьёзного! В следующий раз спускаюсь на кухню, чтобы поставить чайник и достать молоко с хлопьями, что вскоре оказываются в одной тарелке. Наверняка отец будет недоволен моим утренним рационом, но что-то серьёзное кушать не охота. Посмотрев ещё раз на миску с хлопьями, и просто закинула ложку в тарелку. Чайник закипает, оповещая об этом пронзительным свистом, от чего я морщусь, быстрее его выключая. Где-то тут должна лежать мята… Нет… Как так? Я же помню, что было… По крайней мере один точно должен был остаться. Грустно вздохнув, ставлю хлопья в микроволновку, ставя время на полминуты и накинув кофту, выбегаю на задний двор. Прохладно. От этого сильнее кутаюсь и бегу по тропинке к небольшой поляне любимой пряности. Несколько веточек мне точно хватит на тройку дней, если дождь всё же сорвётся с неба. 

— Доброе утро, малышка. — со второго этажа спускается заспанный мужчина, приобнимает за плечи, целует в макушку и помогает раздеться. Веточки ложатся на тумбу рядом с зеркалом, главное не забыть потом. Повесить на место верхнюю одежду не дают, делают это за меня, вызывая улыбку. 

— Доброе утро, папа. — обняв за шею, целую в небритую щеку и отстраняюсь, наблюдая за ленивыми движениями моего защитника. Меня легко удерживают, повисшей на его шее и захватив стебли несут в комнату, где и сгружают рядом со стулом. — Разбудила? — глупо спрашивать о таком… 

— Микроволновка. — точно, конечно же она разбудила его. Эта адская машина всегда пищит так, что и на улице можно услышать. Улыбнувшись, хлопаю себя по лбу и качаю головой. — Снова хлопья? — киваю, поднявшись с места, начиная крутиться по помещению. Достать хлопья, заварить чай с мятой, положить столовые приборы. — Можешь не ждать, я буду в гараже, там и кофе попью. — бросив взгляд на отца из дверного проёма, машу ему рукой на недолгое прощание. Устроившись получше на своём месте, размешиваю субстанцию в чаше, подперев голову рукой. По телевизору как на зло ничего нет. Настроение само по себе мрачное.

Подумав об этом, смотрю в окно, становясь ещё более угрюмой. И что делать с таким настроением? Даже повеселиться не с чего. Мда… Погодка однако совсем не южная… Дожди тут хоть и не редкость, но такая погода не вписывается в понимание «нормальности». Ладно, наверное, отец ещё не скоро вернётся, вчера вроде машина сломалась. Выдохнув, быстро доедаю остатки, допиваю чай и, убрав за собой, топаю на второй этаж. Сначала надо прибраться в комнате, переодеться, а потом уже идти заниматься своими делами, каких на данный момент не много.

Когда моя жизнь полетела вниз с обрыва? Когда перестала верить в лучшее? С каких пор, стала бояться всего, что окружает, а жизнь превратилась в ад? В какой момент стала похожа на смертельную игру в салочки с прятками? Эти вопросы часто посещают мою голову, заставляя хмуриться больше обычного. Я знаю ответ. Но это нисколько не уменьшает той боли и отчаяния, что поселилась в сердце. По-другому и быть не могло. Так всегда отвечаю себе, когда раз за разом в моей голове всплывают воспоминания, с грустью вспоминаю их… С удовольствием бы переписала, вычеркнула бы из неё тех, кто заставляет нас страдать! Но увы, такого в жизни не бывает… Разве что в сказках или в мире фэнтези, где есть магия под боком. 

— Доченька… — в комнату заходит самый родной мне мужчина. Уставший не меньше меня, а может и больше. Коричневые волосы, обычно всегда опрятные и уложенные, сейчас свисают отросшими, небрежными прядями, на лице недельная борода… А ведь он красив, но сейчас сильно похудел, осунулся, потускнел. Порой мне кажется, что стоит прикоснуться, и он рассыплется пеплом в моих руках. — Тебе придётся уехать на неопределённое время. В другой штат, в маленький городок, где мэром работает твой крёстный. Надеюсь, ты помнишь дядюшку Эрика. — дядю Эрика? Помню, но крайне смутно, поэтому отрицательно мотаю головой, устало прикрывая глаза, закрывая очередную книгу по психологии, и поднимаюсь с подоконника, на котором до этого сидела. 

Подобные разговоры у нас случаются не часто. Во всяком случае отец старается, но снова тот лозунг всплывает в голове, и это намекает на ещё один сложный период в нашей жизни. Обычно, чтобы запутать следы, я еду в какой-нибудь отдалённый штат, кручусь там некоторое время, а потом снова исчезаю, чтобы вернуться домой. Вот только ни разу за всё это время отец не упоминал о наших родственниках… Всё настолько серьёзно? Почему именно сейчас? Поднимаю на него глаза. Не знаю, как правильно на него смотреть. Мне всегда кажется, что очередная такая поездка закончится тем, что я его потеряю… Что не смогу вернуться, мне придётся остаться там… В незнакомом городе, среди равнодушных к моей судьбе людей. Тогда некому будет меня защищать и собственно без разницы найдут или нет. Всё равно умру… И если он решил отдать меня дяде… 

— Я не хочу уезжать, не хочу оставлять тебя! — понимаю, что мои слова так и останутся словами. Я не могу отказать ему в желании защитить меня, а значит поеду… Папа подходит, обнимает крепко, прижимая к себе, а я цепляюсь за его кофту, утыкаясь носом в грудь. 

— Знаю, доченька, знаю. Тоже не хочу расстаться. — мою голову поднимают за подбородок и осторожно вытирают слëзы на щеках. Я уже сбилась со счёта сколько раз вот так уезжала в разные города, штаты, страны и даже континенты. Не хочу вспоминать. Не хочу думать. — Но ты же сама понимаешь, что так надо. Меня ласково гладят по голове. Вытирают слëзы, целуют в макушку, прижимая к себе. 

Надо… Как же я ненавижу это слово. Как и тех, кто виновен в наших постоянных бегах вот уже два года. И куда бы не поехала, опасность следует за мной по пятам, как приклеенная. Словно сама того не зная, притягиваю её всеми возможными способами, постоянно испытывая страх за свою жизнь, трясясь, вздрагивая от малейшего шороха и крича во сне каждую ночь. Причиной этому послужило дело, в котором мой отец выступал свидетелем некоторое время назад. К сожалению, за решетку посадили только приспешников, исполнителей, убийцы на пятнадцать лет, а вот его… Кажется, что это только раззадорило его, вызвало в нем наибольший интерес, в особенности к нашей семье. Из-за этой мести мама очень долго ругалась с отцом, он всё пытался доказать ей, что будет лучше, если она уедет. С горем пополам она полетела к каким-то родственникам в Австралию. А вот меня отец нигде не мог спрятать. И я понимаю его беспокойство. 

Жить хочется всем, и люди для этого готовы даже спрятаться в давно утонувшей Атлантиде. Не то, что в маленьком незнакомом городе, где никто о тебе и знать не будет. 

— Что хоть брать? — шмыгнув носом, сама утираю слёзы и смотрю на родителя с болезненной решимостью. — И когда скажешь место назначения? — развернувшись на пятках, достаю сумку, где всегда лежит «экстренный набор побега». 

— Узнаешь только за полчаса до отлёта самолёта. — он снова подходит ко мне, целует и только после этого покидает комнату. Как бы это не злило меня, сколько бы боли не приносило, я понимала, что так отец меня оберегает и хочет защитить. Стоит ему только выйти, как слёзы начинают литься с новой силой, заставляя остановиться и просто сесть перед сумкой. Опустив голову вниз, сжимаю пальцами какую-то кофту, всхлипывая. Надо успокоиться и просто принять это, как ещё один шаг к завершению всех этих мучений. Ведь это должно когда-нибудь закончится? Глубоко дыша, утираю последние слёзы и начинаю быстрее собирать вещи, чтобы отец не догадался о моей маленькой истерике. Нам обоим больно. За ссорами пролетает время. Ещё раз в голове перебираю, что взяла с собой: джинсы, пара футболок, кофты, свитера, водолазки, тетрадь с нотами по фортепиано, альбом с рисунками, книги по психологии, тетради… Вроде всё.. 

Жаль, не взять с собой гитару. Спустилась вниз, готовая отправиться в очередное место для спасения своей жизни. Оглядываюсь в последний раз на обстановку родного дома, печально вздыхаю. Почему-то мне кажется, что сюда я больше не вернусь. НИКОГДА! Печально. Горько. Тоскливо. Настроение как раз под погоду за стенами дома. Природа словно чувствует моё настроение, или я его. 

— Я готова. — поставив сумку на пол, прохожу на небольшую кухню, где когда-то мы собирались всей семьёй. Папа стоит возле накрытого стола, от вида которого так и текут слюнки. Последний совместный обед? Что же, не так уж это и плохо. — Пап, ты опять курил? — действительно, лёгкий запах табака всё ещё витает в помещении, хоть мясо и пахнет вкуснее. Качаю головой и сажусь за стол. 

— Приятного аппетита. — беру в руки столовые приборы, отрезая кусочек мяса и отправляю его в рот. Божественно вкусно. Папа умеет готовить картошку с мясом просто обалденно, так и хочется есть ещё и ещё. — Не торопись. — замерев на пару мгновений, я согласно киваю, продолжая есть и просто смотреть в окно. В доме стоит тишина. Серые тучи повисли над домом. Мокрые капли стекают слезливыми ручьями по стеклу. Ветер поёт свою грустную песню. Где-то вдалеке слышатся перекаты грома, а молнии сверкают совсем близко. В голову приходит какая-то грустная мелодия, автора и название, которой я уже и не помню. Грустно. Больно. Обидно. Так не хочется покидать родные стены. Так не хочется прощаться с родным человеком… Много чего не хочется, но надо….