Истинная Любовь Карлайла
Глава 4

Кэтрин 

Рассказывать ли дяде о том, что происходит в моей жизни? Нужно ли ему вообще знать об этом? Хотя, какого лешего я вообще думаю об этом? Он наверняка знает, как минимум основную часть? Мне остаётся только самое тяжёлое — детали. Не радует меня всё это. Совсем не радует, а тут ещё и эта чёртова анемия с дистонией, помноженная на нервы. Уж я-то знаю, что у меня за болезни. Глупо не догадаться. Убойная смесь, из-за которой я собственно говоря и страдаю. Подъезжая к своему крёстному, я останавливаюсь рядом, чувствуя постепенно накатывающую слабость. 

— Как ты? — мужчина подсаживается ближе, заглядывает в мои глаза, устремлённые куда-то в пространство. Погружённая в свои мысли я даже не заметила, когда этот странный врач ушёл. Кстати куда? Готовить мою палату? 

Тряхнув головой, возвращаюсь в реальность. Краем глаза я замечаю, что Карлайл уже вернулся. И стоит ожидая, что бы проводить в палату. Быстро. Или же палата изначально была готова принять к себе постояльца на неопределённое время? Скажу честно, я в какой-то степени даже рада, что он стоит, дожидаясь меня там. У меня стойкое ощущение, что этот разговор отнимет у меня последние силы…. Да, что там! До палаты я уже встать не могла без посторонней помощи, а сюда прибыла и вовсе в коляске! К слову, хорошо, что тут не так уж много посетителей, никто не станет подслушивать. 

— Плохо. Очень плохо! — сообщаю крёстному, решив выдать сразу всё без прикрас. Как и предполагалось, дядя Эрик тут же переполошился. С трудом успеваю прервать его ещё в самом начале до того, как он выдаст свою волнительную речь, что наверняка будет состоять из одних вопросов. — Но для начала, что тебе поведал мой отец? — вопрос задаю не с проста, мне надо знать, как много он уже знает, чтобы не слишком распаляться рассказом, пройдясь по основным моментам. 

— Только то, что ты в смертельной опасности из-за того, что два года назад он выступал свидетелем по делу опасного преступника. — он говорит это медленно и несколько неуверенно, словно сам сомневается в своих словах. Но уже через пару мгновений его голос становится уверенней и твёрже. — Я собрал информацию по этому делу. Там нет ни слова о том за, что его посадили.— заканчивает свой монолог и смотрит на меня с открытым вопросом, надеясь, что я смогу дать ответ на повисший вопрос. Горькая улыбка ложится на мои губы, действительно, ни в одной статье не написали причину судебного разбирательства. Выдохнув, собираюсь с мыслями, прежде чем коротко ответить дяде. 

— Мой отец дал свидетельские показания, что позволили засадить нескольких людей главаря преступной группировки сутенёров, промышляющей издевательствами над детьми от пяти и до пятнадцати лет. — слова даются с невероятным трудом, заставляя на миг замолчать, пытаясь успокоиться. Получается, но я совершенно точно знаю, что это лишь бравада. — Мой отец заметил, как его банда выбросила на помойку тело тринадцатилетней девочки. Потом оказалось, что её жестоко мучили и перед тем, как убить… — продолжить получается не сразу, слова даются с трудом и горло уже сдавливает спазм от горьких воспоминаний, — Зверски изнасиловали. — выдыхаю, сама, удивляясь тому, как сел мой голос. — Теперь два года я вынуждена переезжать с места на место, опасаясь за свою жизнь. Потому, что после суда отцу пообещали… — я вновь замолкаю и предательские слёзы, сдерживаемые до этого, снова льются из глаз по щекам. — Что однажды ему пришлют мой труп! В качестве подарка! — последние два предложения проговариваю на высокой ноте. Сил говорить дальше не было и только краем глаза, заметила возле ног врача обломки стетоскопа. Это какую нужно иметь силу, чтоб сломать его? Появившаяся мысль, моментально выветривается из головы, стоит только крёстному заговорить. 

— Я обещаю, что с тобой ничего не случится! — клянётся мэр и крепко обнимает, прижимая к своей груди. Однако от этой клятвы мне не легче. Понимаю, что рано или поздно меня найдут, прятаться и жить в постоянном страхе, самой надоело. — Я завтра тебя навещу, а пока выздоравливай. — просит и поцеловав в лоб, идёт в сторону доктора Карлайла. 

Выдохнув, откидываюсь на спинку коляски и смотрю на потолок, после чего зажмуриваюсь. Жизнь дурдом и главное из него не сбежать. Чувствуя, как слёзы бегут по щекам. Как же всё это надоело. Страх. Попытки спастись. Моя болезнь. Нет возможности защитить ни себя, ни близких. Бесполезная для этой жестокой жизни, я могу лишь полагаться на других, ради собственного выживания. 

Пока никого нет, нахожу взглядом свою сумку, оставленную дядей тут же, видимо захватил с собой, переживая, что мне будет скучно. Недолго думая, залезаю в неё в поиске альбома и простого карандаша. Оно должно быть там. Я уверена, что положила всё необходимое для рисования. Вот оно. Улыбнувшись, усаживаюсь удобней в коляске, перехватывая альбом удобней и открыв его на первой странице, замираю с карандашом в руках. Извечный вопрос всех художников: «Что нарисовать?», исчезает через несколько мгновений, стоит мне только оглядеть коридор. А почему бы и нет? 

Голова думает, а руки уже рисуют. На самом деле, я не отказалась бы сейчас сыграть что-нибудь, но не думаю, что где-то в больнице стоит фортепиано или завалялась гитара. Печально, это помогло бы куда лучше. Линии сначала неуверенные, лишь набросок коридора…. Ластик. Где там мой ластик? Снова отвлекаюсь от рисунка, занявшись его поиском. Хорошо, что он лежит на самом краю, как и точилка. Отведя взгляд от альбома, замечаю рядом со мной девушку…. Прислали наблюдать? И ладно, я не настолько самодовольна, чтобы отказываться от постороннего внимания со стороны персонала. Так теперь можно продолжать не отвлекаясь. Это тут, эту линию тут. Постепенно простые линии уже больше похожи на какое-то помещение, но надо ещё дорисовать двери и окна…. Может ещё и редких на этом этаже больных? А почему бы и нет? 

Не знаю сколько времени я так просидела. Только когда услышала, как меня зовут. Я, резко дёрнув головой открыла глаза и это было последнее, открыла глаза и это было последнее, что я помню… 

Карлайл 

Невероятно…. Такие события…. И она ещё держится…. Уже на самом краю, но пока ещё держится, отчаянно цепляясь за свою жизнь. Ярость. Вот что я испытываю, услышав рассказ девушки. Почему? Хочется найти и уничтожить тех, кто представляет опасность для юной Кэтрин. Весь разговор девушки, с нашим мэром я стою и сжимаю кулаки, в тщетной попытке успокоиться и не натворить дел. Не получилось. Стетоскоп придётся покупать новый. Надеюсь она этого не заметила, потому как добавлять ей проблемы, мало желания. Она и так настрадалась. Что делать? Как помочь? 

Я так и продолжаю стоять, слушая разговор, пока Кэтрин не попрощалась с крёстным, а сам мужчина идёт в мою сторону. Поймав взгляд девушки, ужасаюсь тому, что в них плещется обречённость. Она перестала верить в лучшее? Перестала ждать спасение? Мне это сильно не нравится. Так не должно быть! Моё сердце болит, хотя фактически этого быть не могло. Неожиданно приходит понимание, что я просто не могу позволить ей погибнуть. Я сделаю всё, чтобы спасти ей жизнь. 

— Доктор Каллен, нам нужно поговорить! — его взгляд такой серьёзный и решительный, словно он только что принял решение, которое может по меньшей мере стоить жизни. Взгляд сам собой перемещается на сидящую пациентку. 

— Пойдёмте в мой кабинет. — прошу, жестом указывая направление. Мы идём в молчании,думая каждый о своём, так что даже не замечаю, как быстро мы оказываемся возле нужного помещения. Открыв дверь, пропускаю главу города вперёд, закрывая за собой дверь. — Прошу располагайтесь. — он соглашается, садясь на одном из стоящих тут стульев возле стола. — Одну минутку. — поднимаю палец, а сам тянусь к телефону, чтобы вызвать медсестру к Кэтрин. — Катрина, подойти к пациентке Кэтрин, если что тут же зови меня. — в телефон мне согласно отвечают, и я со спокойной душой, что девушка будет под присмотром опускаюсь на своё кресло. — Так о чём вы хотели поговорить, Эрик? — спрашиваю, не без доли интереса, на что он ещё пару секунд молчит, словно собираясь с мыслями и в последний раз взвешивая все за и против. 

— Я хочу вас попросить… Об услуге. — замолчав наш мэр делает неловкую паузу, собираясь с мыслями, словно его просьба может мне не понравится и я откажусь. 

— Я вас слушаю и сделаю всё, что в моих силах! — говорю слишком быстро и как-то нервно, от чего самому приходится замолчать и перевести дух. 

— Я прошу вас присмотреть за Кэтрин. Пока она находится в больнице и до тех пор пока не минует опасность. — он ставит руки на стол, сцепляя их в замок и смотрит выжидательно, пока я осмысливаю услышанное. Рад ли я? Безусловно! Мне хочется понять эту девушку, найти ответы на некоторое свои вопросы, а как это сделать лучше всего, если не находиться рядом? 

— Однако почему я? — вопрос вырывается автоматически, заставляя мэра тяжело вдохнуть и прикрыть глаза. 

— Я не могу приставить к ней охранника, это вызовет подозрения, мне этого не нужно. 

— К чему вы клоните, мэр Эрик? 

— Я знаю вы удивлены. Но я точно знаю, что вы слышали весь разговор. — он замолкает, вперив в меня свой испытывающий взгляд, который мне абсолютно не нравится. Мне в принципе этот разговор перестаёт нравиться. 

— Хорошо, я присмотрю за девушкой, но вы поймите, пойдут слухи и в первую очередь пострадаем мы с Кэтрин. — о таким лучше озаботиться сразу, увы в этом городе достаточно девушек что не побрезгуют оклеветать сожительницу, если это поможет им в достижении цели. Конечно такое происходит редко, к тому же повод есть… Как не странно это я сам. 

— Нет, не пойдут. Я сделаю вас на время пока, не исчезнет опасность для Кэтрин её телохранителем. — с этими словами он смотрит на меня довольно и даже радостно улыбается, словно выиграл маленькую битву. — Не думаю, что вы хотите стать моим врагом. Поверьте я несколько лет отработал на правительство служа в секретных войсках и прекрасно знаю, что каждому есть, что скрывать… — на такое заявление я давлюсь воздухом и несколько секунд хватаю воздух ртом. Мэр… Какой у нас однако мэр! Я восхищён! Непроизвольно из груди прорываеться смех, чистый и громкий, который утихает через минуту. Я доволен. — Моё сердце подсказывает, что с вами она будет в безопасности. — действительно, всё взвесил, слова подобрал… Что же… 

— Я согласен! — конечно я мог отказаться, высказать свое громкое фи или припугнуть человека, что так нагло решил мне угрожать. Но я могу его понять, учитывая, что Кэтрин его последняя родственница. Всё интересней и интересней. 

— Не беспокойтесь о том, что подумают ваши родные. Завтра на ваш домашний адрес придет официальная бумага. Где всё будет объяснено. — на этом наш разговор заканчивался, это становится понятно, когда Эрик поднимается со стула и идет в сторону входа. Смотря ему вслед я понимаю одну вещь. Скучать мне не придётся. Теперь мне нужно позаботиться о своей подопечной…