Тед аккуратно взял невысокий хрустальный чайник и наполнил чашку Маргарет ароматным зелёным настоем с тем изяществом, которое может проявить мужчина лишь наедине с дочерями.

— «О нет!» — почти моментально чашечка потеряла свою форму, неестественно сжавшись. Она медленно наклонилась в сторону Маргарет и тот час опрокинулась, разливая почти что кипящую жидкость сперва на винтажное платье, что было удивительно велико девочке, а потом и на её хрупкие бедра.

— «Прости меня, Маргарет. Наверное, стоило взять чашки из сервиза».

— «Все в порядке, папочка. Не переживай».

Девочка не вскрикнула или ахнула, её равномерное, едва заметное дыхание не покачнулось. Тед подал салфетки Маргарет, и та принялась вытирать свои ноги и впитывать влагу из платьица, ни чуть не удивившись отсутствию ожогов. Чай освежил некогда высохшие темно-багровые пятна на ткани.

«Как же ты в нём восхитительна, — промелькнула мысль в голове Теда, — словно вторая Сьюзен». С мягкой, полной приятных воспоминаний улыбкой Тед обернулся посмотреть на свежую клумбу, что вела вдоль тропинки близ забора, беря начало от ржавой калитки до порога их двухэтажного деревянного домика.

— «Папа!» — из пучины неоднозначных мыслей о прошлом Теда выдернули слова его средней по возрасту дочери Рейчел.

— «Да, золотце?»

— «Ты меня не слушал!» — характер бесспорно унаследовала от матери, однако черты её внешности Тед каждый день узнает в себе, глядя по утрам в овальное зеркало с гравировкой в их ванной. Сьюзен любила неординарные мелочи, покупала причудливые кольца и браслеты, однако не ленилась привносить частицу своего необыкновенного стиля и в интерьер. Тед не заметил, как на целых пять минут замер, пронзая взглядом то ли пустоту, то ли руку Рейчел, на которой переливалось малахитовым отблеском александрита кольцо с ранее нигде не виданным ромбовидным окаймлением из мельхиора.