Больше половины дознаватели и не предполагали, а больше трех четвертей и не знали. У них были мелкие свидетельства – неугасимые и неоспоримые, но так напрямую…

-Какая-то наглость, — у Ларса взмокла спину от нервного напряжения, — вы бы…не были столь откровенны!

-А потом, — Шако не замечал реакции на свои слова, — я получил взятку в размере пяти тысяч золотом  от гильдии купцов за то, чтобы задержать поставку зерна по морю и королевство вынуждено было закупать зерно по завышенной цене от гильдии…

            Марк взглянул на Ларса умоляюще. Но Ларс не видел выхода. Протоколисты спешно записывали показания Шако, все больше и больше цепенея от неожиданных и громких имен.

***

-Семьдесят три, — мрачно сообщил Ларс еще тремя часами позже, небрежно швырнув на стол к Марку список имен. Проклятых имен. Очень знатных имен. Настолько знатных и опасных, что самое громкое восходило к дому самого короля Филиппа.

            Марк выругался и отпил еще вина. Это вино – крепкое, терпкое отвратительно вязало рот при первом его потреблении. Но не от хорошей жизни некоторые дознаватели и министры притрагивались к нему. В первый раз оно казалось всем отвратительно, но по мере того, как человек погружался в мир интриг и тайн, все больше и больше узнавал о других и о себе, вино теряло свое омерзение. В конце концов у тех, кто по-настоящему впутывался и постигал всю суть придворной жизни, просыпалось желание пить только это вино, так как только оно имело еще вкус чего-то живого, не пепельного…