БАМ! БАМ-БАМ – последние два чуть ниже, по уху и шее. Он закричал, пытаясь отбиваться. БАМ-БАМ-БАМ – по груди.

Он упал.

Выставив руки вперёд, упал, обагряя кровью снег.

— Стой, бро, стой…

А я, мёртвой хваткой сжимая булыжник, сел на его живот.

— Ст… стой, не надо!!!

ЗАНЁС – ОПУСТИЛ – БАМ.

— А!!! — он заёрзал на спине.

ЗАНЁС – ОПУСТИЛ – БАМ.

ЗАНЁС – ОПУСТИЛ – БАМ.

— НЕТ!

— Где она?! — осипшим голосом закричал я.

— Фтой, фтой, бро…

Я занёс булыжник в очередной раз.

— Мразь, я убью тебя, я просто, я, — стал срываться на смех, — Я тебя убью, АВЗАПЗПХХАХ!!!!!!!!!!

Его лицо было в крови. Нос смотрел в сторону вырытой ямы. Глаза были выпучены — сукин сын был напуган, НАПУГАН ДО УСРАЧКИ, ПОТОМУ КАК Я И В САМОМ ДЕЛЕ ГОТОВИЛСЯ ПРИШИТЬ ПИДОРАСА!

— ОТДАЙ, — кричу я, продолжая держать окровавленный камень над своей головой. — ОТДАЙ ЕЁ, ТЫ!

Он пытается вырваться. Я снова опускаю камень на его лоб. Он кричит, вырывается. Наконец, бьёт меня в челюсть, в глазах у меня темнеет.

Сучара набрался смелости под конец, у него, видимо, из-за стресса открылось второе дыхание.

Я – не боец, а он, похоже, да. И когда булыжник после третьего такого боксёрского хука вылетает из моей руки, погружаясь в снег, я понимаю, что теряю преимущество.

Ещё удар, ещё, шум в голове перекрывает крики. А я кричу, кричу, хоть горло уже и не справляется.

Обеими руками хватаюсь за его горло и наваливаюсь весом всего тела. Он пытается отпихнуть меня, НЕТ, СУЧОНОК, ЛЕДИ ГАШ МОЯ, МОЯ!!!