Я часто замечала, как Рейка стоит на небольшом холме и думает о чём-то грустном. О чём же? Что может быть плохо в монастырской деревне, которая спрятана от глаз Надзора? Вряд ли причиной печали могла стать смерть родителей. Рано или поздно люди смеряются и с  такими потерями. Однажды я решила подойти к нему в такой момент.

— О чём задумался?

— Да так… — он посмотрел на  меня, обдумывая, стоит ли мне рассказывать. Решив, что стоит, он вздохнул и сказал, — моих родителей убили, а меня нет.  Твоих родителей убили, а ты жива. Знаешь почему?

— Мы смогли убежать.

— То, что мы убежали, объясняет только то, почему мы на свободе. Но даже если бы нас поймали, мы бы остались живы. Всё дело в законе – детей не убивать. И это не потому что кому-то в правительстве стало жаль детей – нет. Просто если взрослый отказался ставить печать, то его уже вряд ли уговоришь сменить решение, а ребёнка можно чем-то привлечь, обмануть. Им нужны не трупы, а живые подчинённые. Поэтому несовершеннолетних не убивают. А… у меня… скоро день рождения. И мне исполнится восемнадцать. Мы здесь в безопасности, но всё же, я боюсь.

Несколько секунд я просто молчала. Потом решила, что нужно сменить тему. Я заметила какую-то блестяшку на груди у Рейки.

-Что это?

-Что? А это? Этот кулон отдала мне мама, когда поняла, что возможно мы скоро расстанемся.

Он снял кулон и показал мне. Это был большой, неправильной формы розовый прозрачный камешек.