— Ну, как ты, Паш, немного приходишь в себя? — спросила Полина.
  — Да так, не очень, — ответил Павел. – Все напоминает о ней, плачу.

  — Я понимаю, — сказала Полина, — но ты держись: со временем это пройдет, время все лечит.

  Виталик налил ему водки:

 — Давай, пей, — водка все лечит.

  — Нет, не все, — сказал Павел, — я только сейчас понял, что Ее люблю. Как я вам завидую, что вы оба живы, что вы вместе, что у вас семья.

  — Да, «семья», — сказал Виталик. – Какая это семья, когда жена может бросить мужа в любую минуту и уйти с мужиками пиво пить…

  — Да ты что, Виталик, я же шутила, неужели ты всерьез?

  — А с кем ты весь вечер шлялась, я тебя искал, ждал… как проклятый.

  — Да ни с кем: парень мне свои стихи читал… а потом я домой пошла, да трамвая долго не было… А ты куда убежал?

  — Стихи читал… до полуночи что ли?

  — Ну, трамвая не было, ты знаешь, что их иногда по часу не бывает…

  — Врешь ты все…

  Павел вмешался: предложил всем выпить. Выпили, закусили.

  И опять корежились, корчились вокруг предметы, постанывая, подвывая в каком-то паническом бессилии. Искривилась с воплем подставка для цветов, прикрепленная к стене, и горшок с розой упал прямо на Павла, больно ударив по плечу. Он вскочил, поставил горшок на место и стал отряхиваться. Потом сел и уставился на сидящую напротив Полину.

  — Полина… зачем ты обманываешь Виталика, ведь он хороший человек и любит тебя?