–Я не хотела тебя предавать, но здесь каждый сам за себя, – совсем другим, приглушённым и убитым голосом сказала Вериф. Она понимала, что натворила. Видела это прекрасно и жалела, но больше себя, чем Сельдфигейзера.

–Я был за тебя, – напомнил Сельдфигейзер, отходя от неё прочь. Стоять с нею рядом было отчего-то противно. – Я за тебя заступался…помнишь?

            Она молчала. Конечно же, помнила. Но что толку с памяти? Не отвернёт она страниц предательства, написанных самою Вериф.

–И доверял, – хрипло продолжил Сельдфигейзер. – И ты предала меня. Не из страха даже, а из жажды власти. За это обидно.

–Я не…– она запнулась. Она не этого хотела, конечно же. Она хотела бы, чтобы он не узнал! И всё само собою бы разобралось, и Сельдфигейзер не смотрел бы на неё так страшно.

            А во взгляде его много и всё о боли. Страшной боли. Груз собственной вины (проклятая наивность!), гнева (как посмела?), тоски (и даже она…) и безнадёжности (нет веры!) – страшный взгляд. Прожитые годы и боль одна, и тоска одна и разочарование.

            В подземном мире все играют против всех и каждый сам за себя, но Сельдфигейзер захотел жить ложью, захотел поверить, что есть даже в подземном мире свет и надежда, что…

            Он тряхнул головою. Поздно! К чему сокрушения? Это просто очередной урок, это всего лишь испытание, которое он должен пройти, чтобы вернуться в мир живых, прожить заново и так прожить, чтобы не вернуться уже в подземный мир.