Часть 15
-Все… — прошептала Элли. – Это все.
Она медленно сложила листки письма и уложила их в конверт. Его она положила в коробку с подарками.
-Рэймонд? – позвал Берт. – Ты…
Тот так и стоял, опершись ладонью о раму окна, не говоря ни слова, не поворачиваясь. Берт не стал продолжать, он слишком хорошо знал, что бесполезно звать Рэймонда, когда он в таком состоянии. Он налил Элли еще морса и подал свою пачку сигарет, догадываясь, что та захочет курить.
-Ты-то как? – спросил он Элли.
-Не знаю… — ответила она, прикуривая. – Просто не знаю. После всего, что написал Ферри в конце…
-Опасаешься реакции Рэймонда? – вполголоса спросил Берт.
-Да, я сейчас разобью ногой это стекло и смоюсь, окровавленный, не известно, куда! – рявкнул Рэймонд и повернулся к ним. – Нечего шептаться, мой дорогой, я здесь и все слышу!
Он вернулся и сел на диван. Взял в руки коробку с оставшимися подарками.
-Что ж, я думаю, стоит посмотреть, что там! – заявил он и взял в руки небольшую продолговатую коробочку-футляр.
А раскрыв его, присвистнул.
-Черт побери!.. Вот просто черт побери, я и в самом деле давно хотел такую купить, но все знают, что я постоянно все теряю. Особенно, такие вещи.
И он вынул из футляра изящную, неимоверно элегантную зажигалку из чистого золота. Узкую, гладкую и блестящую – глаз не оторвать! Рэймонд зажал ее в ладони и звонко клацнул ее крышечкой. Вспыхнуло пламя, и он, недолго думая, прикурил сигарету.
-Вещь! – смачно произнес он. – Не дай мне Бог ее потерять!.. Проследишь?
Он повернулся к Элли. Та уставилась на него все еще перепуганными глазами, и Рэймонд тихонько тронул ее за кончик носа.
-Не вздумай меня пугаться! – тихо произнес он. – Все знают мой ужасный характер, и письмо это, эта… правда, которую выложил Ферри… Я в шоке не оттого, что он скрыл ее тогда, я уже об этом догадался. Я понимаю, почему он это сделал. Ты, Элли, почему ты вернулась ко мне?? Особенно, учитывая то, что ты сказала ему в больнице! Почему ты смогла выгнать отсюда Персиваля Гранта, почему не пожалела его, не сочла это предательством человека, который не сделал тебе ничего плохого, по сути? Да, туповат, ограничен, скучен и совсем не привлекателен. Но он никогда не бросил бы тебя, никогда бы не изменил, сделал бы все, что бы твоя жизнь была удобна. Как я понимаю, для большинства женщин это главное в жизни – надежность и покой! Но ты… ты плюнула на все это, на его чувства, черт возьми, на его привязанность и свою привычку к нему… Ты ведь… не была уверена, что я приду потом и заявлю о своей любви к тебе, что все обернется так, как ты мечтала все эти годы! Почему, Элли?? Почему Ферри был так убежден, что ты вернешься, что найдешься и появишься здесь?? Да, помню, он написал о том, что кукла пропала каким-то несусветным образом, и это навело его на мысль, что она отправилась, дабы привести ко мне мое счастье! Помню!! Но, опять же, КАК?? Как он узнал об этом, как мог быть настолько уверен в этом, что прислал тебе платье и подарки??
Рэймонд вышвырнул недавно зажженную сигарету в пепельницу и кричал, уже совершенно не сдерживаясь, на одном только отчаянии.
-Что в вас такого, чего нет во мне? Я-то не смог! Простой вещи не смог – сделать близкому мне человеку больно… Все видели недостатки Джины и, более всех, я сам. Но я привык к ней, я приучил ее к себе, и она, временами портя мне жизнь, все же, стала близка мне. Кроме того, мало кто знал, что когда мы оставались вдвоем, она менялась, уступая место достаточно умному, одаренному, умеющему видеть красоту, человеку. Нам было, о чем болтать часами напролет, она умела слышать мои песни и… писала очень неплохие акварели…
-Ага, Гитлер тоже кропал очень неплохие акварели, — неожиданно заметил Джек, — что не помешало ему сжечь миллионы евреев…
-А Джине сбить на машине Элли! – резко отозвался Рэймонд. – Помню!!.. Но я часто думал о том, что все ее выпады, вся ее дикая, позорящая нас обоих ревность – лишь страшная боязнь потерять меня. Настолько неодолимая, что сдержаться она просто не могла… Жалко ли мне ее? До сих пор? Как тогда, в «Лугах»?.. Не жаль. Сейчас она для меня просто не существует, тем более, что в жизни она устроилась и наш развод не заставил ее окунуться в пожизненную депрессию. На сколько я слышал… Но тогда… Да какого черта?! На самом деле, Элли…
Рэймонд бросил быстрый взгляд на бутылку виски, но отвернулся, ухватил пачку сигарет Берта просто потому, что она лежала ближе, и закурил снова.
-…на самом деле, Элли, я скажу тебе сейчас одну вещь, которую, наверное, тебе не следует услышать от меня…
Сердце Элли сжалось в ужасе, и Берт немедленно схватил ее ладонь.
-…Но раз уж у нас тут вечер откровений, я не могу не высказаться… Просто потому, Элли, что я не хочу питать в тебе иллюзии в отношении меня. Я многое уже успел наговорить, оправдываясь за прежнюю свою вину, которая, наверное, никогда не оставит меня, я старался… Бог свидетель, как мне хотелось вернуть твою любовь, лишь только я понял, что это ты, Элли Сеймур, та удивительная девочка, которая взорвала мое сердце, заставила его пылать так, как не бывало ни до, ни после тебя… Но ты должна знать, что… правильно тогда скрылась даже от Ферри, уехав с семьей в Эдинбург. Он бы не выдержал, он, в конце концов, нарушил бы свою клятву и рассказал бы мне о том, что ты жива и где тебя искать. Но дело даже не в этом, Элли. Дело во мне. Я… я бы не приехал. Я не стал бы тебя искать, хоть и помнил о тебе, помнил тот день, помнил все эти двенадцать лет. Да, порой мне казалось, что ты жива, что меня или Ферри обманули, что живешь ты где-то с обидой и страшной болью в сердце. И тогда я ехал в «Луга», брал в руки куклу в зеленом и… говорил ей то, что не сказал тогда, в тот день тебе. А потом возвращался к пониманию того, что нет тебя, что нечего думать о тебе, что все закончилось в тот же вечер, когда и началось. Ты стала для меня подарком в тот день. Просто удивительным сюрпризом лета, который принимаешь с радостью и восторгом, а потом… потом, теряя, смиряешься с этим. Ибо не вписывается он в твою жизнь, как что-то постоянное, потому что, разрушит ее… Я… если бы я уверился в своем подозрении того, что ты выжила, я бы смог тебя найти, уж поверь! Я – не Ферри, и если мне что-то упиралось, я добивался своего. Ты знаешь…Но я не стал бы этого делать. Да, в первый момент у меня было бы дикое желание рвануть прямо к тебе и будь, что будет. Но потом… Я и тогда испугался. Я натурально струсил, но не потому, о чем уже говорилось. Не из-за Джины и скандала с ней. Ни боже мой!! Хотя, мне и было ее жаль. Я… побоялся того пожара, что оставляет после себя руины, Элли. А любовь к тебе грозила стать именно тем пожаром. Я глядел в твое личико и понимал, что передо мной девочка с сердцем, которое толкнет ее на эшафот вместо меня, если потребуется. И я был к этому не готов. Мои амбиции гнали меня вперед к моей славе, к моему успеху, моим деньгам. И на пути к этому Джина была гораздо удобнее. Ведь я всегда мог сорваться куда бы то ни было посреди ночи, проторчать в студии несколько суток, проболтаться на вечеринках, не давая о себе знать. И плевать мне было бы на ее истеричные выпады, на скандалы с битьем посуды! Никуда бы она не делась!.. Не делась бы и ты, Элли, и не смотрите на меня так! Без скандалов, ругани, слез по телефону и хлопанья дверями ты никуда бы не делась. Но… я сам, сам, Элли, не смог бы оставить тебя одну!! Я сам, Элли, не смог бы работать в студии настолько самоотреченно, зная, что ты ждешь, что ты скучаешь и не можешь меня обнять в ту же секунду! Понимаешь? Я не мог позволить себе роскоши любить тебя вразрез с моими планами, моим пониманием жизни, которое диктовало мне, что вот такая любовь – это лишь неимоверно сладостная конфетка самого лучшего шоколада, которую можно съесть и поблагодарить за удовольствие. Но и только…
Рэймонд швырнул окурок, теперь уже в камин и остался стоять около него, глядя в огонь и засунув руки в карманы.
-Мнения обо мне всегда бы обманчивы и противоречивы… — задумчиво произнес он глухим голосом. – Солнечный мальчик… романтичная душа… Так думали одни. Другие считали меня страстным бабником, готовым на все, ради обладания понравившейся женщиной, ради даже того, что бы жениться на ней… А третьи… Они знали, как я прагматичен, амбициозен, как целенаправленно я иду к своей цели, и даже «Королевский Крест» для меня – лишь ступень к успеху. Да, Элли. Да! Хотя, конечно же, жизнь в группе – самые счастливые годы моей жизни и Ферри, Джека, Берта я всегда любил и ценил более всех! Это правда… Но я никогда бы не смог, как Ферри, например, броситься в любовь с головой, позабыв обо всем, хотя, что лгать, душа просила этого и толкала меня к тебе с неистовой силой. Я, как раз, видел, что эта самая любовь сделала с Ферри, что она делала с ним каждый раз, как он влюблялся. А влюблялся он сразу и по уши!.. Люди, которых он любил, для которых был готов на все, засыпая дорогущими подарками, уделяя им массу времени и душевных сил, просто пользовались им, удовлетворяя свою гордость, свое тщеславие, свои материальные капризы, в конце концов. Они выжимали кровь из его сердца по капле, и если бы раны на нем могли бы реально кровоточить, Ферри истек бы кровью и погиб задолго до того, как его убила болезнь!.. Он так верил в это чудо, в любовь! И после его письма становится понятно, на сколько… Только вот… Элли, — Рэймонд развернулся к ним и поглядел прямо ей в лицо почерневшими глазами, — праздник, который вы так любите, пройдет, чудеса станут подобны золотым росчеркам на открытках, и все волшебство погаснет, как вспышки фейерверка. Это знают все. И что тогда? Что тогда, Элли?? И не спрашивай меня сейчас, зачем я еще несколько часов назад сказал, что люблю тебя, дал понять, что хочу остаться с тобой, всячески целовал и ласкал тебя! Я и сам не знаю, зачем! Ибо…
В глазах у нее потемнело так, что она невольно зажмурилась, только бы никто не понял, как ей стало плохо, как страшно, как невыносимо захотелось умереть, лишь бы не слышать то, чем Рэймонд закончит!
-…ибо…
Все молчали, опустив глаза и желая, наверное, оглохнуть или проснуться.
-…ибо…
Стук в дверь услышали все. Тихий и какой-то странный. Но поначалу никто не сообразил, чем же он так необычен. Пока не заговорил Джек:
-Не иначе, как Санту поймали, напоили, и он ходит кругами, потеряв где-то своих оленей… Вернее, ползает по сугробам. Вот и до нас дополз, а до молоточка дотянуться не может…
И даже Берт не удивился его словам, слишком уж ироничным по отношению к Санте.
-Открыть? – спросил Джек, оглядев всех.
Рэймонд молчал, закрыв лоб и глаза ладонью. Элли уже ничего не видела, и ответил Берт:
-Сходи, Джекки… Может быть, Рождество еще не окончено… все-таки…
И в его голосе прозвучало столько тоскливой печали, что Элли распахнула глаза и поглядела на него – Берт, да неужели и ты??..
Джек медленно поднялся из кресла и подошел к входной двери.
-Осторожнее, Джек… — куда-то в пространство произнес Рэймонд.
-Возьму зонтик… — ответил Джек и вышел в тамбур.
Они все слышали, как за притянутой пружиной первой дверью открылась вторая. Несколько секунд тишины, и Джек вновь появился в дверях с таким лицом, какое и описать невозможно. Удивление на грани потрясения, может быть…
-И что там такое, Джек?.. Черт, неужели и вправду пьяный Санта?! – Рэймонд мрачно шутил, но если бы Элли, все еще пытавшаяся справиться с собой, со страхом посмотреть ему в лицо, могла увидеть его, она бы заметила явное беспокойство.
Он отошел от камина, точно, отлепив обе ноги от пола, и теперь медленно двигался в сторону совершенно растерянного Джека. – Погоди, ты в порядке? На тебе лица нет!
Берт тоже вскочил с дивана, подхватив с собой Элли.
-Вы… идите… посмотрите сами… — пробормотал Джек. – Я…со мной все хорошо.
Он пожал плечами и как-то странно, очень странно усмехнулся.
-Ты нас пугаешь, дорогой!
Рэймонд хлопнул его по плечу, и первый вышел за дверь. За ним остальные.
-Идите, идите! – напутствовал их Джек, выходя вслед последним.
Рэймонд распахнул наружную дверь и остановился так резко, что Берт налетел на него, рефлекторно сжав руку Элли до боли.
-Что? Что, Рэй?? – оглушительно зашептал он.
Но тот стоял на месте, ни слова не говоря, и у Элли перед глазами мелькнуло видение кого-то ужасного с автоматом, нацеленным на них… И тут Рэймонд, ни слова не говоря, медленно прошел немного вперед и в сторону, пропуская остальных. Берт вывел Элли, и она сперва увидела просто пустое, местами занесенное снегом крыльцо. Но вот ее взгляд успокоился и… Прямо напротив двери, в снегу, прислоненная к периллам, сидела… кукла в зеленом платье. Ее каштановые волосы, как и пышную юбку, припорошил снег. Ее зеленые глаза блестели в свете яркого фонаря над крыльцом, и на одно короткое, неповторимое мгновение Элли показалось – это слезы. Слезы усталости и облегчения – она добралась!.. И тогда Элли, не спрашивая никого, вышла вперед. Ее каблучки в полной тишине стучали по камню. Подойдя к кукле, она наклонилась и нежно, бережно взяла ее на руки, стряхнула снег с ее волос и платья и посмотрела в фарфоровое бледное личико, и впрямь не украшенное румянами. Всмотрелась в большие глаза.
-Вот ты и пришла, кроха… — прошептала Элли. – Меня привела и сама дошла своими маленькими ножками… Только ты, кажется, ошиблась и теперь он останется с тобой. Он…
Тут Элли не выдержала, и слезы градом покатились из ее глаз, которым стало так больно, что было просто не вынести. Она прижала куклу к груди и разрыдалась так, что Берт невольно тяжело вздохнул у нее за спиной и поглядел на Рэймонда.
-Дурак ты, ей богу! Просто сил моих нет!.. Элли? Элли, пойдем в дом, ты замерзнешь в этом платье!
Он подошел к ней, взял было за руку, но она внезапно вздрогнула и снова поглядела кукле в лицо – теперь все услышали, так громко в тишине занесенного снегом мира зазвучал тоненький голосок этого маленького удивительного создания! Кукла пела свою нежную песню, глядя Элли прямо в глаза, и та ясно ощущала, как тает ее сердце, сжавшееся в комок, как перестали болеть глаза, как просто позабыв обо всем, хочется ей, что бы Рэймонд… И он подошел к ней, быстрым движением подхватил на руки вместе с куклой, и Джек, не мешкая, распахнул перед ним обе двери в натопленную гостиную, где все еще очень ароматно пахло пирогами и печеным картофелем…
Еще почитать:
Разукрась мои воспоминания — Две новости
Школа шиноби. Книга первая. — Глава 40. Начало нового пути.
Вы не правы Петр Александрович! — Глава 1
Серый
«
»
