После этого квартира превратилась в поле боя. Холодильники были разделены, посуду у нас отобрали. Она почти не выходила из нашей комнаты. Мы старались особо не появляться дома и часто оставались ночевать у друзей.
Она пару раз говорила, что Ей есть смысл вернуться домой и не усугублять. Я успокаивал Ее, обещал, что все наладится, но лучше не становилось.
В конце концов Ксаня, накрученная роднёй, устроила истерику. К ней неожиданно присоединился отец, практически выгнав Ее из дома.
Она, после того как наслушалась кучу мерзостей в свой адрес, улыбнулась, поблагодарила за теплый прием, собрала свои вещи и мы ушли. Отец кричал нам в след, что он не потерпит, что бы всякие женщины неприличного поведения ночевали в его квартире и вообще он вызовет милицию. Я подскочил к нему, в бешенстве тряхнул его за плечи:
-Заткнись, старый идиот! Ты что несёшь?
Сестры завизжали. Отец убрал мои руки. Он был весь красный. Мой отец, который никогда в жизни не поднимал на меня голос, нес такой бред… Я смотрел на них:
-Как? Да, что с вами бл…происходит я не пойму?
Я в отчаянии дёрнул себя за волосы и побежал вниз по лестнице за Ней.
Я был в шоке, но старался не подавать вида. Мы поехали к Трофимычу. Она всю дорогу молчала и мне стало страшно. Я обнял Ее и поцеловал в лоб:
-Прости, детка, я не знаю, что с ними произошло…
Она засмеялась, но смех этот был жуткий:
-Ничего нового! Все как обычно! Жидовка, пошла вон!