Потом дрогнула леди Элизабет – богатая вдова, печальная и невыездная, равнодушная ко всем удовольствиям, ушедшая после смерти своего мужа, от общества, в книги.

                Капитал у нее был даже больше, чем у барона Гаде, а на предупредительную попытку  герцога Мерона отказаться (он понимал, что грядет скандал), сказала:

-Я слишком милосердна, чтобы пройти мимо вашего дела. А что до взглядов и шепотов – всякой вдове с этим привычно!

                И поползло, зашелестело:

-У бедняжки помутился ум! – догадались в столице.

-Вот вдовица! – осудили при дворе. Королю передали:

-Влюбилась, наверное, в этого черта!

                Но король уже хлопнул ладонью по столу и вопросил:

-Как он посмел?!

                Вопрос не имел ответа. Придворные испуганно отшатывались, не зная, как ответить. Да и что можно было сказать, если человек, имеющий все основания полагать об устройстве своей жизни в высших благах, просто восставал против всего, что должно было согреть ему путь?!

***

                Но борьба стала роковой, когда наглец посмел выдвинуть королю Вильгельму ультиматум, в котором требовал снижение налогов для крестьян всего королевства, снижение торговых пошлин и уменьшение расходов двора. В противном случае герцог Мерон обещал, что ни один добродетельный крестьянин и горожанин с добрым сердцем не выйдет на работу и будет отказываться служить.