Хикл не мог лицезреть свой член, но чувствовал, как тот топорщиться, содрогаясь от желания. Сколько наслаждений таила в себе уютная «щель» той, кто впускала в себя лишь немногих, проходивших суровый отбор мужчин.  

Хикл скользнул в лоно воительницы. Он был на вершине удовольствия и стремительно поддав тазом вошёл во всю длину.

   – Мать твою! – завопил невидимка, и плюхнулся на задницу.

Глазами полными слёз он взглянул на свой причиндал. На головке, металлическим холодом, блестело кольцо. По внутренней части кольца тянулся веер зубьев. Именно эти зубья и доставляли невыносимые страдания, так как каждый из них плотно впивался в крайнюю плоть отшельника.

– Сука ненормальная, – сокрушался Хикл. – Кто же засовывает в себя такую дрянь?

«Тот, кто ожидает, что тебе присунут. Тот, кто ловит на живца.»

Снизу мелькнул солнечный блик. Хикл уловил его сияние. Кряхтя он склонился к женщине и откинув прядь, заметил то, что ранее скрывала от него пышная копна волос. Вдоль всей головы воительницы тянулся металлический обруч, выкрашенный под цвет её волос. Сам обруч был довольно широк и вполне мог уберечь голову от камня.

– Голая, одинокая, красивая. Капкан там, обруч здесь, – задумчиво произнёс Хикл. Кусочки мозаика сложилась в общую картину происходящего. «СУУУЧКАА, да она же пришла по мою душу». Обуреваемый гневом, невидимка, уставился на дымящийся котелок. Вылить горячее варево на милое личико – утешение слабое, однако, почему бы и нет?