Корзина грибов тянула руку, и Хикл собрался возвращаться. Но едва он повернул назад, как тотчас замер на месте. Сквозь привычный шелест травы и трели птиц отчётливо донёсся смех. Сперва отшельник подумал, что ему послышалась. В лесной глуши всякое мерещится, иной раз и корявый пень за кабана примешь и шум ветра за волчий вой. Но смех повторился вновь: звонкий, озорной и что самое важное женский. «ЖЕНЩИНА!»
Отбросив корзину, Хикл ринулся напрямик через кустарник. Он бежал без оглядки словно за ним гнался рой дикий пчёл. Вскоре, тяжело дыша, Хикл взобрался на утёс с вершины которого открывался дивный вид.
Озёрная гладь блестела в лучах полуденного солнца. В неподвижной синеве словно в огромном зеркале отражались мирно плывущие облака. Величие и спокойствие этого места буквально поражало своим очарованием. Отшельник, иногда, рыбачил здесь и каждый раз, приходя сюда, испытывал благоговейный трепет перед красотой природы.
На берегу, под сенью одинокого дуба, горел костёр. Опасаясь быть замеченным, Хикл припал к земле. Никого. Заплечный мешок да посох, приложенный к стволу дерева. «Куда же запропастилась это чертовка?» – подумал Хикл. Воображение, подстёгнутое длительным воздержанием, рисовало соблазнительный женский образ, отметая иные возможные варианты. В конце концов, смех принадлежал женщине. Притом молодой.
Внезапно поверхность озера всколыхнулась рябью и из воды вынырнула ОНА. Брови Хикла поползли к верху, а рот изогнулся дугой. Неприкрытая нагота женщины обжигала взор, заставляя сердце биться быстрее. Белокурая, с высокой грудью, тонкой талией и длинными крепкими ногами. Она была воплощением совершенства. Только плечи у красотки были довольно широковаты, а таз наоборот узок, хотя и обладал внушительными округлостями.
