— Иван Андреевич! Хоть одним глазком … — умоляющим тоном начал я.

   — Ну хорошо, — перебил тот, — приезжайте. Но предупреждаю, только издали — входить в палату запрещено категорически!

   Я сообщил радостную новость дяде Вите, получив от него в награду подзатыльник.

   — Ну ведь чувствовал, что ты, поганец, недоговариваешь! — заявил он мне с негодующим видом. — Сейчас побреюсь и поедем.

   — Но …

   — Не спорь! Вы же для меня… Или тебе еще одну затрещину накатить?

   В больнице Иван Андреевич выдал нам с Виктором Ниловичем халаты, подвел к таниной палате и попросил подождать. Затем он распахнул дверь, и мы увидели улыбающуюся Танюшку. Она помахала нам рукой, и ее губы прошептали:

   — Спасибо, дядя Витя!

   Уже дома Виктор Нилович позволил себе рюмочку коньячку, заверив меня, что она будет последней в его жизни. Ну а потом, как обычно, потянулся за гитарой, только я его опередил.

   — Погоди-ка, дядя Витя. А давай я!

   Бывает так, что родственников тыщи,

   А как беда, их днем с огнем не сыщешь.

   Но есть другие, ты всегда уверен в них.

   Они — чужие, но зато родней родных.

   Та-да-да-дам!