В мотель вошли пятеро мужчин. Наверное, итальянцев. Все не старше тридцати пяти лет. Они были одеты как обычные отдыхающие: рубашки да брюки, только один был в федоре. Ни у кого с собой не было вещей. Не знаю почему, но они мне сразу не понравились. Что-то в их походке, их взглядах и их движениях было неправильным. Слишком уж они были расслаблены и в то же время слишком собранны.

Мужчины подошли ко мне, и один из них, представившись как Риккардо, с лёгким акцентом сказал, что на его имя забронирован тот самый пятиместный номер. Мужчина не выглядел как один из наших мягкотелых толстосумов, скорее наоборот: во всей его фигуре чувствовалась твёрдость. У него была прямая спина, чёрные короткие волосы и резкий глубокий взгляд. Он носил короткие бакенбарды и время от времени дотрагивался одной рукой до другой, будто у него был зуд. В основном он делал это, когда я спрашивала о том, куда они едут и откуда, об отличиях Италии от Штатов, вместо того чтобы просто выдать им ключ. Не знаю, Энни, зачем я так делала, ведь гостей это явно утомляло. В разговоре со мной Риккардо был вежлив, но настойчив, и под его давлением я всё же отдала им ключи.

Мужчины, пожелав спокойной ночи, тут же поднялись на свой этаж. После их ухода у меня сразу заскребло на сердце. Иностранцы для нашего мотеля хоть и очень редкое, но всё же привычное явление, так что пятеро итальянцев не должны были пугать, но толи обстоятельство перебронированного номера, толи общее ощущение от гостей, но и у меня, и у Дейва родилось какое-то нехорошее чувство насчёт этих людей.