Лежа на боку и глядя в просторный широкий иллюминатор, мы провожали глазами закат и подтрунивали друг над другом, какие комфортные условия нам преподнесла судьба, прежде чем мы окунёмся в непривычный для московского обывателя ритм.

Внезапно раздался оглушительный грохот, который бесцеремонно выдернул нас из глубокого сна и мы одновременно с Ильей приняли сидячее положение, упираясь руками в спинки сидений и оглядываясь по сторонам. В этот же момент мы начали ощущать резкое прерывистое снижение тяжелого судна.

— Похоже на турбулентность. Я чуть не обосрался… — пробубнил Илья, возвращаясь в лежачее положение, натягивая плед по самые уши.

Ровно через секунду раздался грохот, еще оглушительнее предыдущего.

— Да что за херня?! — негодуя гаркнул Илья, скидывая плед и усаживаясь на кушетку второй раз.

Самолёт начало трясти и он по-прежнему стремительно терял высоту, то внезапно проваливаясь, заставляя замереть все внутренние органы, то натужно выравнивая курс.

Мы с Ильей переглянулись, четко считывая клокочущий страх в глазах друг друга. В салоне тряслось все с неимоверной силой, в эконом-классе открылись багажные отсеки, располагавшиеся над головами пассажиров и часть багажа с характерным грохотом оказалась в проходе. Временами, при резких перепадах высоты, наши тела подбрасывало на несколько сантиметров.

Мы и ранее в перелетах попадали в зону турбулентности, но такой затяжной и устрашающий эпизод с нами случился впервые.