— Папа, папа, пожалуйста, — с трудом проговаривает она, постоянно бросая взгляд на свой живот. — Папа, мне больно, пожалуйста, папа…  

Наконец Том немного приходит в себя и чувствует, как от взгляда на дочь у него подступает комок к горлу. Его руки начинают трястись, а глаза — в панике метаться из стороны в сторону. Ему хочется закрыть уши, чтобы не слышать ее плач и тяжелое дыхание».  

— Неплохо, — говорит вслух Майкл, потушив очередную сигарету. Он подносит бокал, в котором был виски, к губам и замечает, что в нем пусто. Медленно поднявшись, он снова подходит к журнальному столику и доливает остатки. На этот раз жидкость заполняет собой меньше половины бокала.  

«Том проводит тыльной стороной ладони по своему лбу, вытирая пот. Его взгляд устремлен на дочь, которая уже не издает каких-либо звуков, ее внутренности медленно расползаются по кровавому полу, а шея повернута под неестественным углом. Глаза девочки стали стеклянными и смотрят куда-то вдаль сквозь отца, который сидит рядом на корточках. Еще раз вытерев пот, он говорит: „Теперь тебе лучше, родная? “  

Ответа не последовало.  

Поднявшись, Том идет по залу к дальней стене и, остановившись около нее, устремляет свой взгляд вниз, на молодую девушку с кляпом во рту. Она ловит его взгляд и со страхом поглядывает на мертвую девочку у дальней стены. По ее щекам ручьями текут слезы. Несмотря на то что Том стоит перед ней молча, она начинает истерично махать головой из стороны в сторону, словно отказываясь верить в происходящее. Он проводит окровавленной рукой по ее светлым волосам, оставляя на них багровые следы. Девушка дергает головой, стараясь избежать этих прикосновений, тогда Том резко хватает левой рукой ее длинные волосы и, выхватив из-за пояса окровавленный нож, вонзает его ей в горло, она начинает хрипеть и захлебываться собственной кровью. Не проходит и пяти минут, как она умирает, бросив на прощание взгляд, полный презрения».