Но если ты начал идти по какому-то пути, сложней уже вернуться назад или хотя бы остановиться. Только кирпичная стена разочарования и страха может заставить тебя повернуть назад. Ты бьешься об нее головой, и либо продолжаешь идти дальше, либо с чернотой в сердце, клянешься себе никогда не ступать на эту тропу.

                Сэм даже не заметил, как очутился в просторной палате, которая своим интерьером разительно отличалась от всего, что он видел до этого. Вместо обветшавших стен и ржавых труб, перед ним была вполне приятная комната, с крашенными в бледно голубой цвет стенами и новыми батареями. Перед кроватью красовался плазменный телевизор, а окно было не с деревянной, а с пластмассовой рамой. А на большой кровати… Лежала женщина, она была небольшого роста, все тело было недвижимо, лишь полузакрытые глаза перемещались с одной вещи на другую, и зрачки изредка, закрывались на секунд десять, а потом вновь открывались, что бы без эмоционально осматривать одну вещь, за другой

                Рядом с кроватью стояла женщина, которая аккуратно вытащила иглу с лекарством из руки женщины, что-то проговорила, и ушла в коридор, при этом закрыв за собой дверь.

                – Она сказала у нас пять минут, пока она в сознании и пока боль не стала нестерпимой. – Проговорила Алина быстро и четко. – Давай, говори, я буду переводить.

                Ноги были ватные, но Сэм все-таки сделал несколько шагов и встал у подножья кровати. Он смотрел на человека, который лежал перед ним. И молчал, пока она не перевела свой взгляд с Алины, и не взглянула на него. Её глаза были пустые, и выражали одновременно все, что она прожила, и одновременно ничто, которое обязательно приходит после.