Но что-то надвигалось. Совсем страшное. Оно скрипело металлом, как кресло Кутона, оно тяжело дышало, как будто бы сдавленное приступом лихорадки и грозилось обрушиться на головы всех, кто не успеет скрыться.

***

                Камиль Демулен – был другом Максимилиана Робеспьера. Приятель школьных лет, революционер, журналист, под чьим голосом задрожали стены Бастилии, романтик… он не был безразличен Робеспьеру. Кутон прекрасно знал, что Сен-Жюст ревниво относится к Демулену и практически призывает его провал.

                Но, странное дело, даже когда Демулен перестал разделять взгляды Робеспьера и стал занимать позицию, призывающую к гибели революции – к милосердию и прощению, когда переметнулся к Дантону, Робеспьер все еще медлил, и не позволял никому и ничему касаться Демулена.

-Он опасен! Он перебежчик! Он…- убеждал Сен-Жюст, подбирая более приемлемые слова, памятуя о том, как жестоко одернул его Робеспьер, после очень нехорошего слова о Камиле и как не желал приближать его после этого.

-Он всегда был романтиком, в его газете – голос Дантона! – отказывался от действия Робеспьер.

                Кутон в такие минуты хранил молчание. Он давно уже знал, понимал, что придется Робеспьеру выбирать между дружбой и долгом и ему хотелось бы взять этот выбор на себя, чтобы избавить Робеспьера от еще большей бледности, но это было не в его силах.