Кощей тем временем, не тратя не секунды, нажал кнопку под столом и сверху разрубая столешницу и корзину для мусора пополам, рухнула металлическая ставня. Точно такие же стальные листы спустились с боков и позади нас. Мы оказались в бронированном ящике. Под потолком загорелась красная лампочка. Где-то вопила сирена, во дворе слышались приглушённые звуки выстрелов.  

Я слышала, как по поверхности ставни ударила новая длинная очередь, но инспектор был абсолютно спокоен, и его состояние передалось и мне, правда ненадолго.  

– Там мои дети! В коридоре мои дети! – закричала я, соскакивая с пола на котором растянулась. – Боже что с ними! Выпустите меня!  

Проигнорировав мою истерику, хозяин кабинета протянул мне порванный туфель.  

– Извините Рута Войтековна, так вышло. Сделал это не специально.  

Выхватив из его рук обувь, я попыталась одеть непослушную туфлю на ногу лихорадочно повторяя:  

– Пожалуйста, пожалуйста, на секунду приоткройте ставень. Я выскочу в коридор. Там мои дети!  

– Не сходите с ума, – так же спокойно произнёс мужчина, собирая среди обломков стола мои документы и складывая их в папку. – Сейчас всё закончится и ставни поднимутся автоматически. Я их поднять сам не могу.  

Взгляд его тёмно-серых глаз поразительно быстро успокоил меня.  

– Вы-то как? – скорее из вежливости, чем искренне спросила я, в очередной раз пряча непослушную прядь волос, выбившуюся из-под берета.