–Не ешь…– шёпот быстрый, совсем быстрый, едва различимый. Габриэль отвлекается от созерцания целой башни взбитых разноцветных сливок, пытаясь понять, кто ему сказал, озирается, но не знает. Рядом Лилит, Вельзевул, Астарот, Велиал, Абаддон, Самаэль и прочие демоны высших чинов, которым нет нужды спасать своего вечного врага.

            Но всё же кто-то… неужели Михаил был прав? Свет бывает даже здесь? Или что это? Милосердие? Тоска по себе?..

            Тут же у пиршественной залы танцовщицы и музыканты – десятки самых прекрасных мужчин и женщин, которые отдают себя во власть музыки и танцев. Тела у всех гибкие, сильные, заглядеться невольно легче лёгкого, и пусть грех это для Габриэля, но и он не может просто не смотреть.

            Завораживает человеческая красота! Завораживает недолговечностью и живостью. Лица красивые, словно выточены искусным мастером, движения будто сама природа ведёт их танцы, а не воля тьмы…

–Не смотри, – повторяет невидимый предостерегающий и Габриэль снова не может понять, кто это.

            А музыканты играют – играют что-то своё, людское, о страсти, об ошибках, и о любви, не о безусловной, а о любви к красоте, к жизни, к наслаждению.

–Не слушай, – напоминает голос и Габриэль схватывает движение возле себя.

            Азазель.

–Вас-то мне и надо! – Габриэль поднимается рывком, не успев даже сообразить, что говорит, – я…