С момента окончания института дружба между ними, хоть и не прекратилась полностью, но сводилась к редким и коротким телефонным диалогам: «Ты как?», «Я ничего, а ты?», «Я тоже ничего».
  Сейчас Гена предложил встретиться. Артем возражать не стал и предложил в качестве места встречи пивной бар. На том и договорились.
  После рукопожатия и похлопывания друг друга по плечам, приятели заняли небольшой столик, и Артем заказал пиво и довольно обильную закуску, великодушно заявив, что сегодня он угощает. 
  Институтский друг шел в гору. Сейчас он работал в райкоме ВЛКСМ замом по идеологии, но собирался двигаться выше. Гене же похвастаться было нечем, он коротко перечислил этапы своей трудовой деятельности, не упомянув лишь о причинах ухода с каждой работы.
  — А твоя-то бывшая, Настя, снова замуж вышла, — вдруг вспомнил Артем.
  — Откуда знаешь?
  — Недавно ее с мужем на улице встретил. Я этого парня и раньше видел, когда в совхоз ездили.
  — И кто он? – поинтересовался Гена.
  — На «Ленфильме» помощник режиссера. Но чувствуется, что со временем и сам в режиссеры выбьется.
  — А она не боится, что он у нее квартиру отожмет?
  Артем как-то оторопело взглянул на друга, а потом звонко расхохотался:
  — Кто о чем, а вшивый о бане! Неглубоко плаваешь, старичок, отсюда и мысли такие. Пора тебе вылезать из детских штанишек, переходить на новый уровень и заняться настоящим делом.
  — Только вот случай не представляется, — буркнул Гена.
  — Считай, что представился. Мне в райкоме нужны свои люди, своя команда. На первое время я мог бы тебя пристроить инструктором, организовали бы тебе вступление в партию, а дальше уже твоя судьба в твоей власти.
  — Ты серьезно?! – с радостью вскрикнул Гена.
  — Серьезней не бывает. Более того – пришло время шальных заработков. А деньги – это кровь. Вот ты с института что помнишь про стройотряды?
  — Фигня на постном масле, — усмехнулся Гена. – Студенты знают, что им в любом случае заплатят копейки, поэтому больше перекуривают, чем работают. Но наряды им все равно закроют. Потом, получив после строяка эти копейки, они в первый же вечер сообща их пропивают.
  — Вот-вот, — согласился Артем. – Но есть и другие строяки, о которых не говорят и не пишут. Когда приезжают на суровый Север, работают весь световой день с получасовым перерывом на перекус и без выходных дней, зато привозят домой то, что не только приятно шелестит, но и не в любой бумажник влезет. Это называется – серьезный настрой. А мы, райком ВЛКСМ, можем пособлять в том, чтобы такие желающие и те, кто готов им серьезно платить, могли друг друга находить. И за это мы тоже будем что-то иметь.
  — Это же прямо маклерство какое-то, прямо под статью о нетрудовых доходах, — скривился Гена. – За такое весь райком пересажают.
  — А вот и нет. Мы не маклеры. Мы те, кто тоже в этом договоре прописан в качестве участников трудовой деятельности, с какими-нибудь формальными функциями, но подлежащими оплате. Пусть попробует кто подкопаться. Усек?
  — Да, здорово, — признал Гена. – Это ты сам придумал?
  — Куда мне одному! Сейчас по райкомам серьезное шевеление пошло, потому что идеи – хорошо, но их под матрас не положишь. Что-то материальное тоже должно радовать наши души. Даже такая фраза где-то проскочила: «Надо не жить прошлыми успехами, а уметь перестраивать себя для будущего». Как тебе это слово – «перестройка»? Звучит?
  — Звучит. Артемыч, ты же знаешь: я под всеми твоими затеями всегда подписывался и теперь тоже готов. 
  — Но ты еще вот что учти, — предупредил Артем. – В такой работе водится куча подводных камней. Желающие подставить тебе подножку всегда найдутся. И если не сожрешь ты, то сожрут тебя. И ветер нехороший может дуть как в самом райкоме, так и за его пределами. К примеру, была такая Валька Белихина. В комитете комсомола Универа идеологией заведовала, сама с Восточного факультета. Много крови мне попортила, сука кагэбистская. А задавить не мог.
  — И чем кончилось?
  — Сама слилась. Закончила Универ и сразу в МИД скакнула.
  — Какая же кагэбистская, если в МИД? – удивился Гена.
  — А то ты не знаешь! Что МИД, что Лубянка – это все грибы из одной корзины. Аристократия, глыть! Вот придет время, когда мы в стране власть возьмем, тогда быстро их одернем, чтобы они свои свиные хавальники от кормушки-то отодвинули и другим место возле нее дали, а то и получить по этим хавальникам можно сильно и резко…
  Гена испуганно оглянулся. Он уже понял, что Артем перебрал пива, и совершенно не хотел, чтобы к их разговору прислушивался весь зал. Но все было спокойно, никто не обращал на них внимания, за другими столиками мужики дули себе пиво и вели собственные разговоры, не пытаясь улавливать обрывки чужих.
  — Артемыч, а тут слухи ползут, что война скоро. Американцы-то в Иране базы строят у наших границ, а наши им пригрозили. Как бы ни случилось так, что потом власть эту брать будет уже негде и некому.
  — Я тебе так скажу, — хохотнул Артем. – Ты по этому поводу не парься и нервные клетки свои не сжигай. Мы с тобой все равно ничего изменить не можем. Если и случится война, то не сегодня и не завтра. Погулять в этой жизни как следует мы еще успеем. Хочешь, прямо сейчас к девчонкам закатимся? Знаю я двух… Коньяк и сервелат за мной.
  Гена поднял увесистую кружку:
  — Идет! Давай, братишка, за то, чтобы если война минует, то нас бы с тобой вынесло течением наверх, а лучше на самый-самый-самый верх!
  — Не сомневайся – вынесет, — заверил его Артем и тоже поднял кружку.