-Ещё какая! – а для Маришки всё вдруг не с той интонацией. Она чувствует странную ярость от того, что никто не заметил новых лент, вплетенных в её волосы. Все обступили эту дурочку, перешёптываются, оглядываются. А хуже ещё и Ронан…

                Подступил к Катерине и он, и вдруг так смотрит, как не смотрел прежде никогда на саму Маришку. Что-то рассказывает Катерине, а в руках его цветочки на длинном бархатном стебле с алым  венцом.

                Дурнеет в голове у Маришки, мутится.

***

                Ночь длится. Разжигаются ярче костры, садятся пришедшие у них, поют свои песни о героях войн и о подвигах их, о древних королях.

                Ронан не отводит взгляда от Катерины. Она кажется ему необычайно красивой в свете луны и блеске звёзд, у этой холодной, коварной запретной воды, в блике костров. Её смущение, неловкость от собственного присутствия пьянят его сильнее вина, которое он успел уже попробовать по большому празднику в честь короля Маары.

                А у Катерины и вовсе такое впервые. Множество лиц – дружелюбных, красивых, молодых, и всё под покровом тайны. Она чувствует себя необычайно хорошо и весело, не жалеет о том, что сбежала и досадует лишь на то, что не сделала этого раньше.

                А взгляд Ронана ранит её в самое сердце. Дыхание перехватывает от его присутствия. А когда он вдруг берёт её руку и вовсе восторг наплывает в сердце, сминая всякий страх до точки. И не видит Катерина ярости Маришки и насмешливо-завистливых взоров других парней и девушек: чего уж…молодость, та самая, что кипит желанием творить и жить, а не существовать и подчиняться одному порядку изо дня в день, берёт своё. Это время, память о котором будет греть до старости и первые взгляды, и касания, поначалу неловкие и будто бы случайные, и этот костёр, и звёзды…