Скованный морозами парк спал. Замерли аттракционы, успокоились под снегом скамейки, погрузились в анабиоз деревья. В землях, где зима не просто название сезона, спячка для них — единственный способ пережить холода.
Патриарх заснул одним из последних. Беззаботная молодежь отходит ко сну чуть не под шепот собственной пожелтевшей листвы. Но он — нет. Слишком много воспоминаний, слишком много опыта, слишком много предчувствий.
Старый дуб вздрогнул. Нет, не послышалось. Неподалеку действительно визжала пила. Звук не был страшным, скорее противным. Страшным был стон дерева, на который человеческие руки подняли это оружие.
— Борись, — крикнул Дуб раненому Вязу. — Ты можешь сопротивляться, разве соперник тебе — человек?
— Не могу. Именно поэтому. Он мал и неразумен, нельзя причинять ему зло.
Вслед за вязами пали тополя. Парк стремительно рядел.
— Только бы берёзки не тронули, они ещё так юнны, — воззвал неизвестно к кому старый Дуб, и никем не был услышан.
Деревьев вокруг оставалось всё меньше, ещё немного и они придут к нему. Последнему хранителю памяти этого места. Триста лет он стоял здесь, впитывая происходящие вокруг события и всё время чувствовал почтительное отношение людей. Как бы они не вредили друг другу, никто не пытался причинить боль ему. Разве только отношением к себе подобным.
— Мир сошел с ума, — понял Патриарх. — Нет, — вспомнил он вдруг, — это всего лишь помрачение от жадности.
Летом он слышал, как люди в парке обсуждали проект застройки территории элитными домами. Потом здесь же, другие люди осуждали тех, кто до этого додумался и даже собирались на митинги в защиту деревьев. Видно, не отстояли.
Назойливое жужжание уже совсем близко. Ну что ж, значит пора. Он тоже не станет бороться. Вяз прав, нельзя причинять вред тем, кто слабее тебя. Так поступают только хищники, ведомые инстинктами, но не мудростью.
— Жжжжж…
Дуб почувствовал лёгкую щекотку на сорок восьмой ветке. Тряхнул кроной. Жужжание сместилось на несколько сантиметров. И тут же он снова ощутил это прикосновение. Пушистое, будто от крохотных лапок насекомого.
— Пора, — тоненький голосок явно обращался к нему. — Просыпайтесь, Почтеннейший, зима закончилась!
Первая весенняя муха изо всех сил старалась вытянуть могущее дерево из затяжного сна, судя по трепету веток, не самого спокойного и совсем не доброго.
— Ну же, Мэтр, все только Вас и ждут, — настаивало насекомое. — Вон и дядьке Вязу не терпится пообщаться. И березоньки без ваших мудрых советов не справляются. И все остальные беспокоятся: что-то Вы заспались в этом году.
Дуб, стряхнул оцепенение. Что? Он спал? Да нет же, его давно разбудили люди с пилой. И о ком ещё говорит эта маленькая муха? Разве он — не последнее дерево в парке?
— Ну наконец-то, проснулся! — радостно прошуршали берёзки.
— Точно, точно, — закивали им в такт тополя.
— С добрым мартом! — помахал старому другу веткой Вяз.
— С добрым! — выдохнул с облегчением Дуб. — Как же я вам всем рад! Если б вы знали, какой кошмар мне приснился!
Люблю сочинять сказки. Обожаю, когда их читают!
