– Вскрываемся, – сказал малец.

Тут словно всё замедлилось: проходящие мимо люди, играющий на гитаре молодой музыкант и моё дыхание. В этот момент я лишь повторял про себя: “Тридцать три процента, тридцать три процента”. Его рука с двумя картами медленно приближалась ко столу. Моё сердцебиение участилось. И вот долгожданные карты. Мне выстрелили прямо в лоб. “Стрит” – с горечью сказал я про себя.

– Теперь же вы, – обратился ко мне парень, сделав довольную рожу.

Я вскрылся. Пот стекал с моего лба ручьём: я проиграл все деньги.

– Ну вот, – засмеялся парень. – Как же теперь вы будете оплачивать за квартиру?

Я удивился: откуда он знает, что мне нужно заплатить за два месяца проживания. Меня охватила злоба, словно пламя. Я взял стул и бросил в него. Он упал. Все подбежали ко мне, чтобы остановить меня. Но я был неуправляем. Я подошёл к нему и стал бить по морде с такой силы, что после трёх ударов его физиономия была похоже на жёваную жвачку, смоченной кровью. Было понятно: он умер. Люди оттащили меня и бросили в стену. Я ударился головой и услышал в свою сторону негодование и матюки:

– Ты ебанутый? – кричал мне Прорухин. – Какого чёрта ты его избил?

Мне было наплевать на слова этого сраного старикана, как и на всё в принципе. Я утихомирился: пламя потушили. Однако внутри меня возникло чувство отвращения, и мне хотелось вырвать. “Что за херня?!” – раздался голос по моему телу. Тут я посмотрел на парня, точнее на то, что от него осталось. Теперь он смотрел на меня, разинув большую улыбку. Куски мяса вываливалась у него изо рта, и кровь вытекала, точно из него выжимали вишнёвый сок. “Чудовище!” – кричал я. Но в ответ мне удавалось лишь услышать какое-то кряхтение с его стороны. Он пытался что-то сказать, но его попытки приводили к ещё большому кровотечению. Я долго смотрел на этот ужас, но неожиданно озарился яркий белый свет в его груди. И тут перед моими глазами пробежала вся моя жизнь, абсолютна вся. Потом свет потух, и я погрузился во мрак. Ничего. Однако потом передо мной стали появляться образы Прорухина, Михалкова и Пятакова. Они встали вокруг меня и стали смеяться, кричать. Я не понимал, что происходит. Но они продолжали и продолжали смеяться, выкрикивая всякую бессмыслицу: “Мы породили тебя! Ты наше создание! Живи, как скажем мы! Делай то, что скажем мы! Умри, как скажем мы!”. Я орал, плакал, бился в истерике, не понимая, за что мне это всё. “Ты – ничто!” – крикнул мне кто-то. Я повернулся и увидел мать…