Итак, старик посмотрел на карты и, высунув сигарету после долгой затяжки, сказал:

– Что же, ребята, – начал он, смеясь, – судя по вашим рожам, мне стоит поднять ставки, – его правая рука потянулась к фишкам. – Давайте, тысяча – предложил старик, сделав довольное лицо.

Он не блефует, у него и вправду хорошие карты. Видно по его горящим глазам, ждущим, когда кто-то ответит на ставку. Что же, пусть играет, но я, пожалуй, сброшу.

– Пас, – сказал я.

Михалков поддержал меня, а вот Пятаков решил доставить. Время вскрываться.

Прорухин открыл свои карты, и у него оказалось каре из четырёх семёрок, а у Пятакова – стрит.

– Твою мать! – выругался тот.

– Ха-ха! – засмеялся Прорухин. – Благодарю за вашу щедрость, – и схватил добычу своими загребущими ручонками.

Пятаков, расстроившись, решил запить свою печаль пивом, пока Прорухин мешал карты. Мне было очень жалко этого мужика. Ему было сорок-сорок два года. Жена от него ушла из-за его пристрастия к азартным играм, дети даже не звонят, а сейчас на почве этого всего он подсел на героин. И эта новая зависимость уже проявляла себя во всей красе: бледная кожа, бесчувственные глаза, шаткая походка и одежда, которая была вся испачкана в его собственной блевотине. Не знаю, о чём он сейчас думал. Наверно, о том, как бы сейчас было хорошо, если бы ему удалось соскочить с иглы, бросить игру в покер и начать всё с начала. Однако скорее всего у него уже не было просто на это сил. Легче взять и вколоть себе шприц в свою гнилую вену, забыв обо всех проблемах, и продолжать делать это дальше до тех пор, пока сам окончательно не выдохнется и не сдохнет от передозировки. Да, он пытался слезть. Но ничего не вышло. Он уже был в крепких цепях героина. Скоро ему конец…