— Воровать умеешь? 

— Умею, а что? 

— По какой части?

 — По садовой. Бергамоты, яблоки, сливы…

 — Нарви вон тех орехов, а то мы не умеем по этой части, — сказал Король, показывая на высокие деревья волоцкого ореха, нависшего над конюшней с внешней стороны двора.

 — Сидит там чортова купчиха, как собака на цепи, и не дает нам рвать. Нарвешь, — шапку отдам. Тварь буду… 

— Ладно, нарву, — сказал я радостно. И при всеобщем ликовании я полез по дверям на крышу конюшни. 

— Не засыпься, — предупредил Король — Будь уверен, — ответил я.

-Наш, ей-богу наш брат!- крикнул кто-то, когда я ловко вскарабкался на дерево. Так входил я в семью людей неизвестного мне рода и племени, слывших в те годы беспризорниками, но возвращенных к жизни железным Фениксом. 

Через полчаса я уже угощал орехами всех колонистов. С густой макушки дерева я видел толстую хозяйку, сидевшую в зеленой беседке за чаем. Она часто поглядывала, вверх, щурясь, но меня не видела. Я набил полную пазуху орехов и потом начал бросать их ребятам. Поднялся веселый шум, крик. Это и привлекло внимание бдительной сторожки. Яшка, наблюдавший в щель конюшни за хозяйкой, крикнул громко: 

— Сережка, слазь! Заметила…

 — Ах вы, грабители!- крикнула женщина, действительно заметив меня. — Слезай, ирод! Милиция! Я вмиг спрыгнул с дерева на черепичную крышу и побежал в противоположную сторону. Пока хозяйка обогнула конюшню да перелезла через забор, ребята спрятали меня в яслях, присыпав душистыми объедками сухого сена и закрыв на замок конюшню. Я лежал, не шелохнувшись. Передо мной жевала сено слепая кобыла. Было страшно, так как кобыла могла по недосмотру отхватить мое ухо. Между тем прибежала сторожка.