Сама чаща находилась в трёх милях от города и в пару десятков шагов от деревни, называемой “Уволчьем”, в честь одноимённого леса.

         Деревушка же начинала свой день намного позже чем соседний город и ещё позже чем лесные обитатели. Так как крестьяне просыпались под пятых петухов, горожане под желание увеличить свой капитал, а лесные твари под зов своего желудка.

         И вот наконец вставало солнце, озаряя узкие улочки, запертые в границы по обе стороны трёхэтажными домиками из камня с чаще всего деревянными балкончиками на последних этажах, на которых многие жители выращивали цветы разных сортов и видов для отвлечения от проблем или как хобби.

         Солнечные лучи пробегались по поверхностям окон, по вымощенным из потемневшего камня дорожкам. А не которые лучики стремились попасть в глаза фонарщиков, чем изрядно раздражая “пташек”. А где-то в глубине этих улиц, куда уже добрался солнечный свет, последний фонарщик гасит последний фонарь. И город, точнее столица, постепенно оживает.

         Отворяются ставни, окна домов распахиваются, чтобы впустить свежий воздух в душные комнаты, принимаются открываться небольшие продуктовые лавки с тканевым навесом, (защищающий их товар от дождя и града) в переулках с постоянным напором клиентов, которые в большинстве своём ещё спят.

         А на улице уже появляется всё больше людей, и их большая часть это рабочие мануфактур, ненавидящие своих работодателей из-за своей зарплаты и тяжёлых поручений, но что поделаешь кормить семью на что-то надо. Начинали так же рано работать и посыльные, у которых в обязанности входило отнести или принести, посылку или письмо, для важной особы или не очень.