Давным-давно, еще живым,
Любил я солнце мертвых
В синеве зимы…
(Alise Die)
Белая поземка вьюги и воронье, воронье, воронье… Ругательства, доносящиеся из глубин сознания, проснувшегося колдуна, смех. Нарцисс был пьян вином, собственной кровью, струйками, стекавшими на паркет.
«Прости меня, жизнь»…
Белое полотно кругом и кроме нет ничего, ничего… Снег, снег, снег… Все белое-белое. Ни горизонта, ни конца, ни края…
5
Нарцисс проснулся. Он не мог понять, что происходит. В подсознании затаилась мысль, что происходит что-то страшное, но что именно, вспомнить не мог… Страшная боль в перевязанной руке дала о себе знать. Сразу же вспомнилось то утро… и То, из-за чего произошло все тем проклятым утром…
Страшная боль в душе так же дала о себе знать.
«Кто это сделал?» — подумал Нарцисс. — «Здесь кто-то был»…
На столе лежал конверт. Нарцисс быстро распечатал его. Это было письмо, доставленное от Элизы. Очевидно, посланник, доставивший письмо, пришел не вовремя, раз успел перевязать руку!
Элиза писала хоть еще немного детским, но все же по большей части каллиграфическим почерком:
«…прошу меня простить, не подумайте, что я забыла Вас… Вы всегда будете со мной, в моей душе… Просто тетушка никогда не выпускает меня!
Но завтра я обязательно выберусь, чтобы побывать на Вашем концерте, даю Вам слово!
Надеюсь, с Вами все хорошо и этот недобрый человек не сделал Вам ничего непоправимо страшного. Признаюсь честно, что очень скучала»…
Последняя строка была размыта, будто слеза упала. А может простая вода…
«У меня завтра концерт!» — подумал Нарцисс.
Подбодренный письмом Элизы, он решил попасть на собственный концерт во что бы то ни стало, несмотря на то, что не распевался почти месяц.
Послышался утробный смех. Это хохотал колдун.
«Сдохнешь сам!», — разозлился Нарцисс. — «И на таких, как ты, управу находили!»
Колдун хохотал самым мерзким голосом, который только мог быть. От этого становилось невыносимо и омерзительно.
«Такой взрослый мальчик, а веришь в сказки! Ну что ж, попытайся, дурашка, на меня управу найти, когда за мною сам черт стоит!» — и снова захохотал так, что все нутро сотрясалось.
«И на черта твоего управу найдем!» — ответил Нарцисс.
«Ты ж в бога веришь вроде? Ты же из нового поколения, этих, атеистов. Хочу, чтобы ты меня умолял завтра на концерте и унижался!»
— Ага, сейчас! — вслух ответил Нарцисс, всеми силами пытаясь привести себя в божеский вид.
«Будешь умолять, просить будешь», — издевался проклятый горбун.
«Ты — полное ничтожество! Хочешь погубить меня из-за того, что я отверг твою мерзкую преступную страсть ко мне! Ты просто жалкий, никчемный урод!»
«Может я и урод», — философски отвечал на то колдун, — «но ты сдохнешь в нищете, словно жалкий бродяжка, заклюю тебя, как коршун, моя птичка, даже не дав расправить крылья. А мог бы в золоте купаться, да над смертными похохатывать!»
«Лучше смерть, чем с таким мерзким и убогим уродом жизнь свою соединить, ты мне опротивел!»
Колдун обозлился. Стал угрожать и осыпать гадостями и оскорблениями, что тошно становилось.
— Я найду выход, иначе никак! — сказал Нарцисс. Закутавшись в пальто, он заспешил на концерт по скрипучему снегу, сам себя чувствуя больше тенью, нежели человеком. Сзади неслись смешки и оскорбительные слова, но он так ушел в себя, что даже этого не замечал. Заранее выйдя из дому, он все равно едва не опоздал на собственное выступление.
Со сцены все казалось слишком другим, нежели раньше. Вместо обожания и восторженной публики он видел насмешливые лица. Среди них он заметил пышущее здоровьем лицо Элизы, смотревшей на него во все глаза. Это придало сил. «Отчего все так смотрят?» Он очнулся, когда заметил, что пианист уже давно играет и все ждут только его.
— Прошу прощения, — запинаясь, проговорил он. — Можно сначала, пожалуйста.
— Мы все идем по нитям смерти… Мы все идем по нитям…
— С вами все в порядке, сударь? — спросил, остановившись, пианист.
— Да… я…
Пианист снова заиграл.
— Мы все идем по нитям… мы все по нитям…
— Фу, прочь со сцены! — крикнул кто-то.
Толпа немедленно подхватила. зрители начали свистеть и неудовлетворенно топать ногами.
— Прочь со сцены, профан!
— Дилетант!
Полетела всякая гадость. Нарцисс никогда еще не испытывал такого позора, он поспешил уйти со сцены. Проходя мимо зрителей, он ощутил, что все смеялись и тыкали пальцем. И тут Нарцисс заметил одиноко стоящего сгорбленного колдуна. Люц стоял, будто его совсем не замечает и слушал певца, который только что вышел на сцену. Нарцисс вернулся к нему.
— Ах ты проклятый гад, ничтожество, погубить меня задумал?!
Люц посмотрел на него так, будто в первый раз увидел.
— Вы кто, сударь, я вас не знаю. Отойдите от меня, я слушаю превосходный голос.
Нарцисс взбесился.
— Ты мне жизнь испортил, а теперь делаешь вид, что ничего не происходит?! Да я тебя убью! — Нарцисс накинулся на Люца, хотя тот был на целую голову выше его.
— Уберите от меня этого сумасшедшего! — закричал Люц. — Он обезумел от того, что его сегодня освистали и кидается на незнакомых людей!
Нарцисс рассвирепел от бессилия и несправедливости. Его тащили два лакея!
— Прочь руки! — вне себя кричал Нарцисс.
— У вас сегодня был трудный день, господин, все образумится, — кричал один из них.
Нарцисс обернулся. Проклятый колдун стоял, как истукан, словно ничего и не произошло, делая вид, что с упоением слушает оперу.
— Будь ты проклят! — закричал Нарцисс, беспомощно потрясая кулаками. Его привели в гримерную.
Оставшись один, он упал у зеркала и зарыдал. А колдун, сидя внутри него, стал копировать его плач.
Скрипнула дверь.
— Уйдите все! — закричал Нарцисс. — Оставьте в покое, не трогайте!
Кто-то обнял его.
— Я здесь, я с вами, все хорошо, — послышался голос Элизы.
— Лучше оставьте! После сегодняшнего провала мне стыдно смотреть в глаза тем, кто в меня верил!
— Я знаю, что в том нет вашей вины…
— Оставьте меня, так для вас же будет лучше! Я проклят! Мне никто не верит, меня считают полоумным!
— Я… Я верю вам… я знаю…
Нарцисс посмотрел в лицо Элизы. На ее всегда жизнерадостном лице отразилась боль, а лицо было заплаканным. Нарцисс понял, что сейчас делал ей больно, отталкивая. А это был единственный человек, который в него верил и который у него остался.
— Прости! — раскаявшись в своей горячности, проговорил Нарцисс, и спрятал голову у нее на груди, путаясь в каштановых волосах, пахнущих свежими фиалками.
— Я не знаю, где мне искать помощи от проклятого урода… — безысходно прошептал он.
— Я знаю… знаю, что вы… пытались наложить на себя руки, — голос Элизы тоже перешел на шепот. — Не делайте так больше… Я очень страдала… Если вы уйдете, мне на этой земле больше делать нечего…
Он посмотрел на нее. Губы сами собою сплелись в поцелуе, словно в горячечном бреду.
— Я не отталкиваю вас, — наконец сказал Нарцисс, смотря вдаль, — просто предостерегаю, я не жилец… Горбун отравил мое существование и сделает все, чтобы я достиг трагического финала… день за днем я превращаюсь в тень…
— Я спасу вас… — прошептала Элиза, — я завтра же пошлю за кормилицей… Она знает тех людей, кто сможет помочь… погубить проклятого колдуна…
Он приложил палец к губам:
— Тс-с! Он все слышит…
Они поняли друг друга без слов и сидели обнявшись, в пыли на полу, пока не забрезжил рассвет.
