Все остальные молча кивнули, и только Беатрис радостно сказала:

— Здрасте!

— Беатрис, веди себя прилично, — осёк её брат.

Беатрис на секунду покраснела и, кажется, расстроилась, но тут же забыла про это и вновь заулыбалась.

А Алексеева вспомнила про нас с Денисом.

 — С нашей последней встречи в нашей семье произошли очень важные перемены, — сказала она гостям, — ребята, идите сюда!

Мы послушно спустились.

— Это наши приёмные дети: Василиса и Денис.

Ух-ты, не знала, что она помнит наши имена! Впрочем, может перед приёмом она специально прочитала их в документах на усыновление.

Алексеева продолжала:

— Мы взяли их из приюта около месяца назад. Но уже успели всем сердцем их полюбить.

На лице Беатрис появилось глупое выражение умиления. Я с трудом сдержала смех. Поборов себя, я всё-таки сделала серьёзное лицо и, как меня учила Саша, молча присела в условном реверансе. Денис, также молча, кивнул гостям.

— А теперь, — сказал Борис Сергеевич, — давайте пройдём в зал, а вы, ребята, идите в свои комнаты.

Последние слова он произнёс с таким нажимом, что стало ясно: попадёмся лишний раз на глаза – убьёт.

Мы послушно пошли в свои комнаты, но на втором этаже нас поймала Саша и сказала:

— Не уходите лучше. Они будут звать вас каждые две минуты. Так что держитесь рядом.

О как же она была права! Алексеевы всё время звали нас и с милой улыбкой на лице просили нас что-то принести, унести, убрать, помыть… Мы всё выполняли, кивали, улыбались, играли любящих детей. Но делать это с каждым разом было всё сложнее. Я была очень голодна и хотела спать. Я видела, что Денису тоже было плохо, но он держался чуть получше меня.