145/6
Глава 6

На следующий день пошел снег. Солнце пряталось за тучами. Оно будто бы уступало зиме, говоря ей: «Ладно. Сегодня я дам тебе шанс. Но позже я обязательно превращу весь снег в воду!» На улице было так же холодно. Суруда, проснувшись опять поздно, долго смотрела в окно. Снежинки медленно падали с неба. Они будто танцевали. Каждая снежинка была одета в свое уникальное платье с неповторимым узором. Каждая из них показывала красоту, показывала, что даже маленькая и незаметная снежинка великолепна.

Суруду прервал стук двери. Она вскочила и открыла ее, зная, что Шисока снова пришел раньше времени. У него была привычка: заходить к Суруде немного раньше назначенного. Семья Суруды была не против таких коротких визитов. Суруда же иногда капризничала, высказывала Шисоке все, что накипело. Он просто выслушивал ее и уходил. Его лоб менял свой цвет на красный. Эта часть тела всегда выдает его внутреннее состояние. Поэтому он не мог врать, что ему хорошо тем Ванауме, кто знал о характеристике его цветов. В связи с этой особенностью – особенностью хамелеона – ему была интересна психология. Он изучал себя, позже перешел на семью и друзей. Шисоке больше всего нравилось наблюдать за Сурудой. Когда они познакомились, Суруда понравилась ему. Она не доверяла, скрывала о себе информацию. А все это лишь из-за камня: чароита. Взглянув на него, Ванауме влюблялись в его хозяйку и видели лишь один цвет. Если Суруда решила, что Ванауме можно доверять, она говорила о себе, а ее камень понемногу становился разноцветным, что видели лишь те, кто достоин быть другом, по мнению Суруды. С тех пор Шисока заметил эту особенность, ему стал интересен ее характер. Ее черты постепенно открывались ему, внезапная влюбленность исчезла. Так, благодаря ней, Шисока проявил себя как мыслитель. Он писал свитки, которые пока что не показал никакому ученому. Он думал, что еще не достоин быть рядом с ними. Поэтому он решил, что станет ученым психологом, а пока он будет накапливать знания и опыт.

— Опять ты ещё завтракаешь? Мы же должны уже идти. Скоро полдень, — с улыбкой сказал Шисока.

— А… Хорошо. Сейчас. Подожди 10 минут.

Суруда будто сознанием была где-то далеко. Ей настолько понравился бал снежинок, что ее душа тоже отправилась танцевать. Пока Суруда готовилась идти к Великому Дубу, сознание вернулось, и она энергично отправилась с Шисокой к назначенному месту.

 Их путь не был долог, но Суруда опять засмотрелась на снегопад. Шисока заметил это и взял ее за руку, чтобы она не осталась одна и не отставала от него.

Некоторое время спустя они пришли к Дубу. У дерева их ждала Кегава. Она поприветствовала их, и все направились к Мидзу. Все шли молча: Суруда наблюдала за снегопадом, Шисока аккуратно шел, чтобы она не упала, а Кегава думала о своем.

Они дошли до дома Мидзу. Суруда не замечала ничего. Ее интересовал снег. Кегава постучала, и их встретила мама Мидзу. Она удивилась внезапным гостям, но впустила их. Мидзу прибежал на звуки удивления и увидел друзей.

— О! Кегава и сладкая парочка, притворяющаяся друзьями! – поприветствовал их Мидзу.

— Мидзу! Мы пришли к тебе, а ты опять о нас говоришь всякие… вещи, — ответила Суруда, чье сознание после его слов вернулось.

— Заходите! Можете пройти в мою комнату. Вы чай будете?

— Будем.

Троица друзей зашла и направилась в комнату. Суруда думала о его словах. Ей не нравилось, когда ее и Шисоку называли «голубками», «парочкой» и т.п. Сколько бы она не отрицала, насмешки продолжались. Она тихо не любила подобные высказывания и делала вид, что не слышит.

Мидзу на подносе принес каждому кружку с ароматным чаем. Как только он зашел, комната наполнилась запахом ягод, мелисы и бергамота.

— Как вкусно!.. – сказала Кегава.

— Это мамин домашний чай, — с гордостью ответил Мидзу – она любит чай, поэтому она знает, как сделать его вкусным и полезным одновременно. У меня на столе лежат овсяные печенья. Их вчера испек папа.

— Как ты? – спросила Суруда

— Да, нормально. Вот силы восстанавливаю. Думаю, скоро искупаюсь в реке, когда лед растает, — ответил Мидзу.

— Ты же опять можешь лечь в больницу!

— Знаю. Но купаться весной в реке надо. Я же окунь. Я не могу без речной воды.

— Ясно. Как реферат?

— Почти готов. Осталось только дописать кое-что. А у тебя?

— Эм… В тупике. Буду решать, что делать.

— Я бы прокомментировал, но лучше промолчу.

Суруда обиделась на его слова. Шисока молчал. Он не хотел встревать в их диалог, потому что он понимал, что Мидзу начнет насмешки в их сторону. Кегава тихо сидела и ела печенья. Она решила поменять тему разговора. После этого диалог шел с весельем. Суруда уже не обижалась, а Шисока свободно высказывал свое мнение.

Спустя несколько часов все начали понимать, что уже поздно и пора возвращаться по домам. Мидзу проводил их до двери и попрощался. Кегава сказала Суруде и Шисоке, что ее ждут у леса, и убежала. Оставшиеся двое вместе пошли домой. По пути Суруда задумалась о реферате. Ее взгляд уже не был таким сияющим, а глаза потеряли радостный блеск. Шисока это заметил и обнял ее, сказав: «Не бойся. Ты справишься. Я знаю». Она обняла его в ответ. Однако выражение лица так и осталось грустным. Шисока проводил Суруду до двери ее дома. Он переживал за нее. Он решил, что будет чаще приходить к ней. Суруда ничего не сказала ему, кроме «Спасибо за поддержку».

Она зашла и мигом ушла в комнату. Она легла, начала смотреть в потолок. Ее мысли были полны лишь рефератом. Секундой позже по ее вискам медленно катились слезы отчаяния. Она хотела бы уже покончить с выпускной работой. «Зачем я взяла такую тему? Ведь говорили, что невозможно ее сделать. За что ты так, дура?»

С такими мыслями она уснула. Для Суруды реферат был больным местом. Еще в начале работы над ним ей говорили: «Может, поменяешь тему пока еще не поздно?» Однако она отказывалась. Ее уверенность и решимость закрывали ей глаза на все трудности. Сейчас она жалеет, что не послушала взрослых, и теперь ее мучения делают ей больно психически. Лишь из-за поддержки со стороны родителей и друзей, в особенности Шисоки, Суруда еще стояла на ногах и старалась двигаться дальше.