Утро. В освещенной жёлтым светом палатке лежат четыре мужчины. Трое на скамье перед столом – два друга Калессии и её любовник, четвертый сидит на стуле с откинутой назад головой перед ними — Берон. За занавеской перед кромкой стола в кровати лежит свернувшись клубком Гниль, сжавший правой рукой одеяло, в которое закутал левую руку. Гниль попытался поднять левую руку, но резкая боль стала причиной принятия другого решения – лежать дальше.
В горле пересохло, а двигаться больно не только рукой – всем телом, даже одеяло при касании вызывало резкую, но неглубокую и быстропроходящую боль в месте, куда чаще всего попадал удар. Гниль передвинулся к краю и вытащил голову за кровать, посмотрел на ведро, в котором полночи держал руку. Тихонько убрав с левой руки одеяло, Гниль потянулся к ведру. «Тщ» — шепнул он, когда случайно задел разбухшей рукой одеяло. «Ай» — снова издал Гниль от того же, но дотянулся до ведра. Схватив его за край, он поднял его, наклонил, прислонившись ртом рядом с рукой, он стал заливать в себя воду. Переборщив, он закашлялся, вылил немного воды из ведра в кровать, попал на левую руку и живот. Став закашливаться ещё сильнее, Гниль поставил ведро обратно на землю и схватился за горло, потом стал бить кулаком по груди. Кашель прошёл, когда Гниль задержал дыхание, и одним резким выдохом выкашлялся.
В палату вошла женщина с корзиной, Калессия. Гниль заметил её в промежутке между занавесками и впопыхах лёг спиной на подушку
— Эй, подъём. Мика, Дол, Миша, Берон. Давайте вставайте.
Когда мужчины протирали лица и размыкали глаза, Калессия раздвинула занавески и прошла к Гнили.
— Эй, не спишь? – Спросила она, смотря ему в открытые глаза. — Не спишь, отлично. Покажи руку.
Гниль протянул ей левую руку. Красную и распухшую руку Калессия не стала трогать, только осмотрела, прижав кончиками пальцев к подбородку.
— Дол, ты когда просохнешь? – Спросила Калессия худого мужчину с чёрной бородой.
— Я…я не знаю, — протянуто и лениво ответил мужчина.
— А если я дам тебе зелёной воды? – Калессия достала из корзины стеклянную закупоренную банку с прозрачно-зелёной жидкостью.
— То…сразу как выпью её.
— Отлично. Мика, Миша вы сегодня чем заняты?
Двое здоровых мужчин с лысыми головами остались лежать на своих местах.
— Эй! – Крикнула Калессия.
— Да заткнись ты! – Крикнул лысый мужчина ей в ответ.
— Надоела, Калессия. Дай поспать. – Сказал второй лысый.
— Какой спать? Нужно вещи собирать. О! в рифму получилось.
— Зачем вещи собирать?
— Лагерь переезжает.
— Всмысле!? – Дёрнулся Берон. – Как переезжает? Сегодня?
— Тц, — Цокнула Калессия, — Берон. Кэнуэль назвал точку, где будет стоять новый лагерь. Туда уже собираются несколько семей, а ещё кузнец, Марсел, и некоторые наёмники.
— Но не сегодня лагерь меняет местоположение.
— Нет. Но я сегодня туда отправляюсь. И Мика с Миша тоже. И… Дол, ты просыпаешься?
— Уже встаю, — тянулся бородатый Дол вдоль стола.
Берон тоже потянулся, потом положил руки на голову и замер. Калессия со словамии: «ща я вернусь» вышла из палатки.
Дол встал из-за стола, потянул обе ноги в разные стороны и взял банку прозрачно-зелёной жидкости, оставленной Калессией на ближайшем к выходу из палатки углу стола.
— Ну и утро, — Дол открыл банку и сделал глоток. Дёрнув плечом, он потряс головой и ухнул. – Ну и ну!
Сев обратно за стол, захватив с собой банку, ей Дол поделился с лысыми, которые сделали по одному глотку, дёрнулись и проснулись. Зевая и смачивая рот слюной, оба продолжали сидеть на своих местах.
— Эй, а ты кто? – Спросил лысый со шрамом над глазом Берона.
Берон повернул голову и направил глаз в их сторону.
— Друг Калессии.
— Друг, у шлюх бывают друзья не шлюхи? – Задался лысый со шрамом.
— А может, ты его плохо знаешь? – захохотал второй лысый.
— Точнее, я друг покойного любовника Калессии. — Берон отвернулся обратно.
— Ого, среди её клиентов уже есть покойники, — сказал лысый.
— А с покойниками у неё было? – Спросил лысый со шрамом.
— Если бы было, я бы в неё не совал.
— Почему?
— Это мерзко. Фу, болячки всякие.
— Ты же уже совал, а может, у неё и было с покойниками. По пьяни. Значит ты мерзкий как она.
— Ты мерзотнее, ты же покойнице вставлял не по пьяне.
— Тогда я её хорошо знал, ещё она была тепленькой, так что не считается.
— Считается.
— Нет, с хуя ли?
От этого диалога в палатке с закрытым выходом стало ещё душнее. Берон посмотрел по сторонам, попал взглядом на занавеску.
В палату вошла Калессия.
— Калессия, вот этот говорит что ты с трупами ебёшься, — сказал лысый со шрамом.
— Ты лысый ахуел? Клеветёр и трупотрах мелкий! – Крикнул Берон.
Лысые встали со скамьи, стали обходить стол. Берон вскочил и схватился за стул, на котором сидел.
— Что уёбок, тебе одного шрама мало? – Замахнул стулом Берон.
— Берон, твою мать! Миша, Мика, ну вы чего? – Заметалась Калессия на одном месте.
Лысые стояли перед кромками стола. Лысый со шрамом, стоящий ближе к выходу начал движение по стороне, где стояла Калессия. Второй лысый стал двигаться на Берона в обход. Берон отпрыгнул в угол к его стороне, так что между ними была Калессия.
— Используешь её как живой щит! Ну давай!
Лысый с лицом кирпичом схватил Калессию за плечо и пошёл с ней на Берона.
— Совсем псих?! – Берон метнулся вправо, обратно к месту, где был стул.
Лысый без шрама уже с замахом летел на него, но получил донышком ножки стула по челюсти. Когда произошёл удар, лысый со шрамом ринулся на Берона. Берон замахнулся на него, но лысый со шрамом схватил его торс, когда руки Берона уже были над головой, и вместе с ним влетел в кровать к Гнили через занавеску.
Второй лысый, получивший удар стулом, оклемался и присоединился к ним. Гниль, Берон и лысый со шрамом лежали в одной кровати.
— Да вы совсем что ли? – Крикнула Калессия.
Берона попытался подняться, но получил по носу от лысого со шрамом, второй схватил его руки и торс, поднял с кровати. Лысый со шрамом слез с кровати, сутулившись стал бить Берона по животу кулаками, после четырех ударов, поймав паузу, Берон подпрыгнул, ногами оттолкнулся от головы и плеча лысого со шрамом и вылетел из занавески обратно к столу и стулу.
— Берон! – Крикнула Калессия, прятавшаяся за столом.
Лысый не потерял равновесия, не упал, он продолжал держать Берона. А лысый со шрамом вышел из занавески всё с таким же невозмутимым ликом, приблизился к Берону, а Берон быстро поднял ногу – дал ему по промежности, потом почувствовал толчок сзади и глухой удар — лысый, держащий Берона, получил бутылкой по затылку.
— Они оба мне надоели ещё ночью, не нашего круга общения люди, — сказал Дол, держащий за горлышко зелёную бутылку из-под вина.
Лысый, получивший бутылкой по затылку, получил освободившимся локтём Берона под глаз. Хоть ослабил хватку на мгновение, что Берон смог освободить руку, но не отпустил, продолжал держать и сдавить. Берон схватился за пояс в поисках меча, но не нащупал ни меча, ни ножен. Посмотрев, вытянув голову вперёд, на пояс, он убедился в пропаже меча. Ничего не оставалось, Берон стал наносить удары локтом в слепую, попадая то по животу, то ноге. Но, несмотря на удары, лысый продолжал удержать. А лысый со шрамом, держась за промежность, уже вставал.
— Мразь! – Сказал он сквозь зубы и кинулся на Дола.
Отразив удар бутылкой ударом по руке с бутылкой, лысый со шрамом ударил по голове Дола. Ударил левой, потом правой, Дол от удара залетел под занавеску.
— Дол! – Крикнула Калессия.
Берон, сидя из-за большого веса лысого на колене, продолжал бить лысого локтём по рёбрам и ноге, а лысый продолжал сдавливать левое плечо и правую подмышку Берона. Когда Лысый со шрамом нанёс последний удар по Долу, переключился на Берона – встал с тела чернобородого, подошёл и ударил Берона подошвой над левым виском.
Берон опустил голову, у него пошла кровь. Лысый со шрамом сделал два шага назад, поставил левую ногу позади правой. Быстро пробежав два шага, он поднял левую ногу. Берон поддался тяжести лысого без шрама, и Мика ударил Мишу подошвой левой ноги по голове. Удар был настолько сильным, что Миша расслабил все мышцы, Берон вырвался из-под него и плечом воткнулся в живот Мики. Обхватив его руками, попытался поднять его, но издал лишь «Хы» и получил удар по спине костяшками кулака, от этого его пригвоздило к земле и лишило мыслей. Мика перешагнул Берона и присел у Миши.
— Вот сука, — посмотрел Мика на не шевелящегося Мишу, — суки!
Калессия, сидящая у Дола и дрожащая в страхе, посмотрела на Мику.
Мика прошёл к Берону, наступил на него ногой. Когда Берон не издал ни звука, как Мика ожидал, он усилил давление.
— Мика, прошу, хватит. – Крикнула Калессия.
Мика посмотрел на неё. – А кто их сюда впустил? Кому наш круг не понравился? А? – Истерично зарыдал Мика, держа ногу на Бероне, и потянувшись к Калессии.
Та не успела подняться, и была схвачена Микой.
— Ты — шлюха, он из-за тебя здесь, ты виновата! – Кричал Мика, тряся голову Калессии, держа её за шею.
— Ты ебанутый, — прокряхтел Берон, — сам же виноват — сам ударил, сам со своим дохлым братом драку начал, испортил и так не радужное утро. Тупой отпрыск осла.
Мика усилил ослабевшее давление на Берона, и тот закряхтел. Мика сильней сдавил шею Калессии.
— Нет, пожалуйста, — попросил лежащий бородатый Дол.
Заплаканный лик Мики дополнился широким взглядом и улыбкой. Он одной рукой продолжал держать Калессию, а второй передвинул Берона ближе к столу. Встав на Берона, Мика скинул всё со стола и на освободившееся место положил Калессию спиной.
С адреналином в крови из занавески вышел Гниль. В руках у него была потрескавшаяся на донышке бутылка. Берон посмотрел на него, схватил зелёную бутылку, скинутую со стола. Гниль прошёл к спине Мики. Когда тот стал поворачиваться, ударил его по правой коленке сбоку. Левая сторона донышка бутылки разбилось, Гниль вонзил острый угол в подколенную чашечку Мики. А Берон подскочил, скинув с себя Мику.
Мика схватился за ногу и стал отползать. Берон ударил Мику бутылкой по руке, которой он держался за ногу, потом по раненой сзади ноге, потом по колену, потом по лицу, и ещё раз по лицу, и ещё. Крепкая бутылка не разбилась, в отличие от лица Мики. Берон ударил бутылкой по голове Мики. Потом ударил бутылкой по столу, разбив бутылку. Её он вонзил в горло Мике. Когда тот перестал ёрзать и кряхтеть, он достал из него бутылку, прошёл к Мише и вонзил ему в шею.
— Недоразвитые психопаты, — сказал Берон, достав из шеи Миши донышко бутылки.
Гниль отдёрнул занавеску, посмотреть Дола. Тот дышал, даже ёрзал по земле от боли, когда Гниль толкнул его, тот схватился за лицо.
— Да не сплю я, — с тяжелым выдохом сказал Дол.
— Эй, Калессия, — Берон толкнул ногой стол, — Я убил их.
Калессия подняла голову.
— Правда?
— Да, у тебя есть мешки?
Калессия спрыгнула со стола, чтобы пройти к трупам. Совершив несколько пинков по мертвецу с разбитым лицом — под кровью которого находится шрам — она повернулась к Берону, — Да, под кроватью мешки с картошкой.
Два мешка – один на половину пустой, второй пустой, но с дырой. Оба слишком малы, чтобы спрятать в них тела, но достаточно велики, чтобы накрыть разбитое докрасна лицо.
Берон накрыл мешком голову Мики. Гниль вылил в рот Долу зелёную воду, тот с кашлем задёргал головой, потом встал и быстрыми шагами дошёл до скамьи. Положив руки на стол, сел за него. Калессия в это время подметала.
— У меня рука распухла, — сказал Гниль.
Дол подозвал Гниль к себе жестом. Ощупав руку, он сказал:
— Уфып.
— Дол! – Удивилась Калессия, метнулась к нему и открыла ему рот.
В дёснах не хватало трёх передних зубов сверху.
— Ну как ты так? – С печалью простонала Калессия.
— Штоф, Нушно лечить. Ты мои вубы кстати не находила?
Калессия посмотрела на землю, на комок из пыли, волос и мелкого мусора рядом с ногой Мики. Метлой распотрошив мусорную горку, она заметила несколько белых камушков, достала их. Все трое убедились, что это зубы.
— Пиздец, и как самому себе зубы вставишь?
— Ты вштавишь.
— Что?
— Ты приложишь их к дёшнам, а я профитаю факлинание.
— А так сработает?
— Я шейчас не могу нормально объяшнить тебе работу магии, Калешшия.
— Ладно, а что с мальчишкой?
— Пушть зафикширует руку повязкой. Ешли не будет тревожить – жаживёт.
Берон проходил с трупом на спине среди палаток ночью. Никто не мог избавиться от трупов утром — у Берона болела спина и ещё жутко болели глаз и ухо, Дол и гниль были слишком слабыми, а Калессия наотрез отказалась таскать трупы бандитов через бандитский лагерь в лес. Утром никто не смог вынести трупы из палатки, а днём было ещё больше причин оставить трупы за занавеской в кровати, накрытых одеялом.
Но день прошёл не зря. Берон отдыхал на скамье с прибинтованными лечебными листьями к голове. Гниль с зафиксированной рукой бродил по лагерю в поисках меча, ножен и клинка, которые могли украсть и отнести к местному торговцу, но торговец отправился к месту нового лагеря, поэтому меч, клинок и ножны возможно пропали навсегда; Калессия и Дол лечили зубы Дола – Калессия прижимала зубы к дёснам, а Дол пытался прочитать заклинания жестами рук, как итог – два зуба из трёх имплантировано.
— Как вы это делаете? – Спросил Гниль Дола.
— Прочтение заклинаний? – С двумя зубами во рту поинтересовался на вопрос Дол.
— Да, вы читали руками?
— Да, читал руками. Каждый жест – отдельный слог, а заклинание – это как мантра, никто не знает, ну, наверное, что эти звуки означаю, но правильный ритм и последовательность с концентрацией на процессе позволяет выйти за предел физиологических и психологических возможностей человека. А звуки, произносимые ртом, могут быть показаны пальцами и кистями, от этого эффект тот же, если всё делать правильно. А ещё заклинатели комбинируют произношение слогов и их демонстрацию на пальцах – от этого заклинание производить быстрее, но нужно, как я сказал, держать ритм и следовать последовательности, к тому же нужно запомнить аналоги жестов и звуков.
— Ээ…
— Вот ты запомнил всё, что я тебе сказал?
— Не совсем.
— Значит, тебе будет сложней стать заклинателем. Нужны извилины в голове и крепкий стержень в желудке, чтобы стать хорошо заклинать.
— Ясно.
Берон, положив себе перпендикулярно на плечи труп, вышел из палатки глубокой ночью. Гниль и Калессия ждали его на скамье перед пустым столом, а Дол ушёл в свою палатку за едой. Стараясь не шуметь, Берон рысью пробегал по тропинке вдоль палаток, на открытых местах, которые расположены у кузнеца или перед палаткой Кэнуэля, медленно проходил около травы.
Подходя к окраинам лагеря, Берон увидел силуэты, идущие к нему на встречу. Он скинул труп, оставив только большую руку у себя на плече, ухватился за подмышку и шатаясь повёл труп. Мужчина и женщина подошли ближе, а Берон притворился пьяным другом ещё большей пьяницы, которую тащил до дома.
Как и следует идущим людям домой, он не проронил ни слова, продолжая смотреть вниз, уступил тропинку, зайдя в траву. Когда расстояние между ними увеличилось то приемлемой, чтобы они скрылись в далекой тени, Берон положил труп обратно себе на плечи.
Берон прошёл шагов двести, когда зашёл в лес. В лесу положил труп перед деревом и отправился обратно. Придя обратно, Берон обнаружил, что в палатке трапезничали картошкой Дол, Калессия и Гниль без вина, но с водой. Они больше напоминали бедную семью, только побитым был муж и сын.
— Пацан, возьми лопату и дуй за мной, — сказал Берон, нагружая себе на плечи труп с мешком на голове.
Вместе с держащим одной рукой лопатой на плече пацаном Берон прошёл по той же тропинке.
— Блин, держи дистанцию, — прошептал Берон.
Гниль стал идти медленнее. Когда Берон стал пропадать в темноте, он стал идти с той же скоростью, что была до приказа Берона.
Снова силуэты спереди, Берон взялся за труп хваткой «Пьяный с товарищем» и вышел на траву. Снова мужчина и женщина, возможно, те же самые. Берон продолжал смотреть вниз, но крупинка сомнений заставила его поднять взгляд, но прохожие уже прошли.
— Эй, что ты здесь делаешь? – Издался женский голос позади.
Берон остановился и повернулся.
— Тренировка, — ответил Гниль.
— А, это же тот парнишка, который с чучелами тренировался, – сказал мужчина, — что у тебя с рукой?
— Я подрался.
— Ой! Ну зачем? – Спросила женщина.
— С чучелом? – Спросил мужчина.
Гниль промолчал.
— Ладно, хрен с тобой, парниш. Тренируйся дальше, — сказал мужчина, поворошив Гниль за волосы.
Гниль прошёл дальше. Берон повернулся и продолжил идти.
У дерева рядом с первым трупом Берон стал копать братскую могилу для двоих. Яма должна быть хотя бы быть метром глубиной, двумя метрами длиной и шириной. Берон принялся копать, а Гниль стоять на стрёме.
— Ну как тебе давать по колену бутылкой? – Спросил Берон, выкидывая землю под дерево.
После недолгой паузы гниль ответил:
— Уже не помню.
— Обычно это запоминается. Хотя, да, не в твоём случае. Ты уже прижился к такой жизни?
— Не знаю.
— Да, — вздохнув, протянул Берон, — и как мне тебя продавать? Ещё бы немного и мой позвоночник бы раскололся пополам.
— Я сделал это, потому что он ударил Калессию.
— Но, он её не бил. Только придушил.
— Плевать.
Берон вскопал прямоугольник в земле, стал его углублять.
— Давай так. Последуем примеру того мужика, у которого сын умер. Ты не будешь продан гандежам, но поможешь мне в доставке ковра.
— Хочешь, чтобы я тебе помог?
— Да, ёб твою мать. Тебе же уже никак не вернуться обратно домой, к своему отцу…
— Он не мой отец. Вы меня забрали у дяди и тёти.
— Ага…
— Тётя умерла. Не моя мама.
— Ага…
Берон выкопал яму, набросав земли рядом, бросил лопату острием в кучу земли и схватив труп за руки, перетащил и бросил вниз. Потом бросил второй труп. Гниль смотрел на это без лишних мыслей. Они закапывают людей в землю.
Когда Берон накрыл их землей и выровнял поверхность. Они без проблем вернулись обратно в палатку. Вечер, как и ночь, никому ничем особенным не запомнился. Постель заняли Берон и Калессия. Гниль спал на скамье. Дол, видимо, вернулся в свою палатку.
Утро.
— Эй, подъем, — толкнула Берона Калессия, — вставай давай.
Берон поднял голову и протёр глаза, уронил голову обратно на подушку.
— Вставай давай, мне нужно вещи собрать, мы же переезжаем.
— А, точно, ты переезжаешь, — в подушку говорил Берон.
— Я с Долом. Он сейчас залечивает руку парня, как я соберу постельное – мы уйдём.
— Вот как?
— Да. Давай вставай.
Берон встал, оделся в свои серые одежды с вкрапленными плотными кожаными пластинами тёмно-коричневого цвета и железные «скромные» наплечники. Накинул чёрный плащ и вышел за занавеску.
На скамье сидел Гниль, его руку держал что-то нашёптывающий Дол с большой сумкой на плече. Когда он закончил, попытался приложить руку к руке Гнили, но между руками словно образовалась воздушная подушка или словно их руки были намагничены одинаковыми полюсами. Дол продолжал держать трясущуюся руку над рукой Гнили, словно пытаясь уменьшить между ними расстояние. «Воздушная подушка» лопнула, и рука Дола дёрнулась к руке Гнили. Дол вовремя остановив руку спросил:
— Помогло?
Гниль ощупал кончиками пальцев руку, после слегка сжал в ладони.
— Ещё слегка болит.
— Не подвергай руку столкновениям иди другому физическому контакту ещё какое-то время.
— Ага.
Дол заметил Берона и поинтересовался:
— Ты меч не терял?
— Да.
— Терял?
— Да!
— Кажется, у тебя его украли, когда ты был пьян.
— Украли, пока я был в вашей палатке.
— Вряд ли, когда ты позавчера пришёл, у тебя уже не было меча.
— Украли по дороге?
— У пьяных всегда что-нибудь пропадёт, вот например, твой меч, — Дол достал из сумки широкий меч в ножнах, — очень похожий на твой.
Берон взял меч, достал клинок из ножен.
— Нет, этот новый, недавно отполированный.
— Я у торговца купил. Думаю, он бы не стал продавать грязный меч.
— Торговец же уже ушёл.
— Видимо парень не встретил того торговца, которого встретил я.
— Возможно. А кинжала у него не было?
— Я не спрашивал.
— Как и то, откуда… Хотя ладно, это дешёвый и распространенный меч, так что его потеря была не очень… печальной.
— Действительно дешёвый. Но это единственное, как я могу тебе заплатить за убийство тех…
— Спасибо. Но это было и в моих интересах.
— Да.
— Даже не буду спрашивать, почему это плата, а не благодарность, — Берон повесил себе около пояса ножны с мечом.
— Не стоит.
— Не стоит.
Берон и дол сели рядом с Гнилом в ожидании Калессии.
— Я закончила! – Вышла из занавески Калессия с рюкзаком сзади. – Берон, пошли, проводишь нас, всё равно вам уже нельзя оставаться в этой палатке.
Берон и Гниль прошли с Долом и Калессией к крайним палаткам, к началу леса, где столпилось ещё несколько человек.
— Пойдёте караваном? – Спросил Берон.
— Так безопасней, и мы сможем с Долом заработать во время пути, если кто-нибудь пораниться или захочет близости. – Специально громко сказала Калессия.
— Ну да.
— Только не рассказывай Заку, что я с тобой в одной кровати спала. Я не хочу, чтобы он видел в тебе конкурента.
— А я не рассказывал про него?
— А ты что-то рассказывал про него?
— Да, видимо ты была слишком пьяна… Или, нет, блин, я не рассказывал про него. – Потёр затылок Берон.
— А что с ним?
— Он мёртв.
Тишина. Видимо, все, кто готовился к каравану и услышал громкие слова Калессии, продолжал слушать. А Калессия потерялась взглядом. С пустыми глазами она махнула головой и спросила «Что?». Потом приложила ладонь к голове.
— Вот как. Я же не могла ослышаться.
— Да.
— И что с вашим долгом? – Спросила Калессия, протирая веки.
— Пока я жив, он тебя касаться не будет.
— Всё равно, жалко. Жалко Зака. – Заплакала Калессия, зашмыгала носом, — блин, твою мать, — приложила она к трясущимся губам руку.
Дол взял рюкзак Калесии и они пошли хвостом в караване. А Берон и Гниль пошли вглубь лагеря.
— Почему Калессия… — Был перебит Бероном Гниль.
— Она с Заком были как брат и сестра, если не замечать того факта, что они иногда трахались. Но она продолжала быть проституткой, а он бродячим наёмником. Они понимали друг друга и поддерживали. Оставались друзьями, продолжая быть самими собой. Вот почему.
— Ясно.
Берон привёл Гниль в палатку вдовы Мэлли. Они подошли уже к столу, на котором та лежала, но она не замечала их, продолжала лежать уткнувшись носом в локоть, а взглядом на тарелку.
— Мэлли, мы у тебя заночуем? – Спросил Берон.
Еще почитать:
Эскапизм - Конформность — Цветение плоти и крови — Пролог
Червь
Альтея: Полое Солнце — Глава 11 — Череда Событий
Сборник рассказов темного мира. — Охотник и пьяница
«
»
12.08.2020
