Полностью уйдя в свои мысли, парфянка пропустила момент, когда за дверью вдруг раздались чьи-то шаги и дверь стремительно открылась. Юркнуть в свое укрытие Реште не успела и осталась на месте, мгновенно нащупав в складках туники кинжал, но выхватывать его не спешила. Все равно это не займет много времени.
  Вошедший с факелом человек уставился на нее.
  Это был юноша в такой же черной одежде, как у нее, что выдавало в нем невольника, ухаживающего за боевыми собаками. Но вот его внешность… 
  Она не была характерна ни для одного народа из всех, населявших берега Средиземного моря. У него была совершенно светлая кожа и столь же светлые волосы, которые можно было назвать «льняными», а черты лица говорили о его принадлежности к какому-то из совсем далеких племен. Чем-то он был схож с тем узником темницы, с которым Реште недавно разговаривала в своем сне, и который оказался человеком из Странного Мира.
  Реште собралась для прыжка. Соверши незнакомец любое угрожающее ей движение, и она мгновенно вонзит кинжал в его сердце.
  Но тот не двинулся с места.
  — Ты не мужчина, а девушка, — вдруг произнес он. – Тебя зовут Рошт. Я видел тебя в Парфии у Сурены Михрана.
  Парфянка была поражена. Этот человек, которого она не помнила, видел ее раньше, узнал сейчас и даже знает ее имя, хоть и произносит его в исковерканном виде! 
  — Ты хочешь выдать меня римлянам? – холодно поинтересовалась она, сжимая под туникой рукоять кинжала.
  — Зачем? Ты же видишь, что я невольник. Я хочу сбежать с этой гексеры, а вдвоем нам будет легче это сделать. 
  — Кто же ты? – с недоверием спросила Реште.
  — Я скифский наемник из войска Сурены, попавший в плен к римлянам.
  — Ты не похож на скифа.
  — По крови я не отношусь к ним, — пояснил незнакомец. – Я принадлежу к народу, который населяет Безымянную землю.
  — Какую? – удивилась парфянка. – Я никогда не слышала о такой. Разве земля может быть безымянной?
  Она продолжала стискивать в руке кинжал. В конце концов, убить его она успеет, если в чем-либо усомнится.
  — Мое имя – Таэх, — представился юноша. – А наш народ…
  И он коротко рассказал ей о судьбе этого народа.
  Не так давно несколько родственных меж собой племен пришли на землю, которую оспаривали друг у друга скифы с юга и сарматы с севера. Находится эта земля далеко к северу от Эвксинского Понта, отделенного от Средиземного моря Геллеспонтским проливом и называемого иногда «Морем Черных вод». 
  Это была плодородная степь, где можно было возделывать землю и разводить скот. К степи прилегали леса, полные зверья для охоты, и тут же текла река, богатая рыбой. Люди из этих племен в большинстве своем имели внешность такую, как у Таэха. Они принялись за обустройство своих новых владений.
  — Почему же ваша земля – «Безымянная»? – не поняла Реште.
  — Когда-то наши старейшины пришли к решению, что имя ей дадут тогда, когда тому будет явлен знак судьбы, но его пока не было. Это должно быть не просто название, а слово-хранитель, которое обережет наш народ во всех испытаниях и не даст ему исчезнуть.
  — Как же ты попал к скифам, а потом к парфянам?
  Таэх продолжил свой рассказ.
  Новые переселенцы оказались зажатыми между скифами и сарматами. Сами же воевать они не умели: эти племена всегда занимались мирным трудом. Поэтому приходилось поочередно откупаться то от одних, то от других воинственных соседей, иначе те просто стерли бы небольшой народ в пыль.
  Но так не должно было продолжаться всегда. И старейшины постановили: несколько самых сильных и ловких юношей должны отправиться в дальние земли учиться воинскому делу, чтобы они после возвращения смогли передавать это искусство остальным сородичам.
  Тут и случай подвернулся. В селение со своим отрядом нагрянул один из скифских вождей – собирать дань. В разговоре он обмолвился, что скоро отправится со своими воинами в далекую парфянскую землю, где скифы наймутся в царское войско. Старейшины тут же предложили ему взять в свой отряд несколько юношей, в воинском деле еще не опытных, но вполне обучаемых. На это скиф согласился. Чем больше будет его отряд, тем большее вознаграждение от парфян получит он лично. Одним из этих юношей был Таэх.
  — А как ты оказался на римской гексере? – спросила Реште.
  — Наш отряд вступил в стычку с римлянами на границе с землями иудеев. Римлян было больше, и они нас разбили. Я оказался в плену, поэтому и стал рабом.
  — Тебе повезло, что ты не на веслах. Гребцы долго не живут.
  Таэх горько рассмеялся:
  — А ты знаешь, Рошт, почему моя туника – черная? Чтобы на ней не была видна кровь. Мы приносим собакам корм, выгребаем их нечистоты, но часто нам приходится выволакивать их из клеток, когда они нужны римлянам, а потом затаскивать обратно. Доспехов нам не давали, некоторых из нас собаки загрызли прямо в клетках, были те, кто остался без пальцев и кистей рук, после чего их просто выбросили за окраины Рима умирать. Но я пока был одним из удачливых. Хотя – смотри.
  Он показал парфянке свое плечо, на котором были видны шрамы, явно – следы собачьих зубов.
  — Но самое худшее случилось, когда Красс и претор Октавий устроили испытание боевых собак, пустив их на табун коней. Этого римлянам показалось мало. Часть таких, как я, одели в доспехи и натравили собак уже на них. Но для защиты моим товарищам по плену дали только деревянные мечи, чтобы они не могли убить или покалечить собак, ведь боевые псы стоят дороже рабов. Доспехи не спасли, всех, кто был отобран для этого испытания, собаки растерзали.
  — А почему ты решил бежать именно с корабля, а не на суше, после прибытия в Азию? – поинтересовалась Реште.
  — Здесь мы не закованы в цепи, но когда мы пристанем к берегу, их сразу на нас наденут. Красс понимает, что любой сбежавший, попав к парфянам, расскажет им все про его войско.
  Реште перестала сжимать под туникой рукоять кинжала, даже убрав с него руку. Таэх, от которого не укрылось это движение, усмехнулся.
  — А зачем здесь оказалась ты? – спросил он.
  — Я намерена сделать одно дело, после чего сразу же покинуть корабль, — не стала подробно распространяться парфянка.
  — Я догадываюсь, что это за дело, — усмехнулся Таэх. – Ты хочешь поджечь метательные снаряды для катапульты, чтобы гексера сгорела. Но ты не подумала о том, что на пути от трюма к катапульте тебе придется пройти шесть палуб со множеством лестниц, везде встречаясь с римлянами. И они обратят на тебя внимание, хоть ты и одета в черную тунику, потому что нас они видели, а тебя – нет. И видно, что ты девушка.
  — Я уже думала об этом, Таэх. Перед тем, как бежать к катапульте, я проникну в помещение с клетками и выпущу нескольких собак, а потом буду бежать с криком, что они вырвались на свободу. Тогда римлянам будет не до меня.
  Юноша просиял:
  — Это ты придумала великолепно. Мы сделаем так. Из клеток их выпущу я сам, после этого начну кричать, что они вырвались. Тогда ты сможешь бежать вверх, пользуясь паникой на корабле. Когда ты подожжешь снаряды и прыгнешь в воду, я прыгну вслед за тобой. Только сделать все это надо не ночью, а днем.
  — Почему днем? – не поняла Реште. – Ведь мы будем видны в воде, и нас засыплют стрелами.
  — Если загорится корабль, им будет не до нас, в воду попрыгают многие, — возразил Таэх. – А ночью мы не доплывем до берега, потому что не будем его видеть. Хотя достигнув Пелопоннеса, флот и пойдет вдоль берега, но все же будет проходить гораздо дальше от него, чтобы не напороться на мель или подводные скалы. А мы ночью даже не будем видеть берега, поэтому можем начать плыть не туда, пока не обессилеем и утонем.
  Реште немного подумала и кивнула головой в знак согласия:
  — Хорошо, пусть будет днем. А если мы благополучно доберемся до берега, куда ты собираешься потом? Тоже в Парфию?
  — Нет, Рошт, я буду искать путь домой, в Безымянную землю. Ради того, меня и послали в Парфию, чтобы я вернулся, а не сгинул бесследно. Конечно, на моем пути трудностей меня ждет немало, ведь мне придется идти через земли разных народов, а одинокий путник-чужестранец всегда притягивает к себе опасности.
  — Какие? Зачем ты нужен кому-то, если у тебя ничего нет?
  — Зато всегда могут найтись желающие захватить меня в рабство, — вздохнул юноша.
  Реште нащупала в складках своей туники потайной карман, вывернула его и достала оттуда небольшой сверток, завязанный в тряпку. Когда парфянка ее развернула, внутри оказалась стопка тонких полосок золота. Отделив половину, Реште протянула ее Таэху:
  — Возьми. Это облегчит тебе возвращение.
  Юноша ошеломленно посмотрел на золото, а потом на нее:
  — Ты… просто так отдаешь их мне? 
  — Может случиться так, что ты сумеешь выбраться живым, а я нет. А я не принадлежу к тем, кто надеется взять с собой в загробный мир богатства и драгоценности.
  — Но почему ты помогаешь мне в возвращении?! – воскликнул Таэх. – Мы ведь принадлежим к разным народам! Ты же парфянка, аристократка из знатного рода!
  — Это так, — согласилась Реште. – Я из рода Файзака и дочь Амбеаршана, о котором ты наверняка слышал. Но мою мать, которую я не могла помнить, привезли из каких-то далеких краев, далеко к северу от Эвксинского Понта, скифов, твоих соплеменников и даже сарматов. Там есть какое-то море, соединенное с морями, огибающими Европу с севера, огромное пресноводное озеро и две реки, не менее могучие, чем Тигр и Евфрат. Она была из народа йонтов, которые, как я слышала, выглядят так же, как ты. Наверно, эти йонты родственны твоему племени и исходят из того же корня, а может, таких близких друг другу племен на севере немало, просто они разделены реками, лесами и болотами, ничего не зная друг о друге.
  Таэх был потрясен. Несколько минут он не мог вымолвить ни слова, а потом все-таки сумел заговорить. 
  — Раньше мы все подумали бы, что такого не может быть, что к северу от нас только сарматы, а севернее их больше нет никого! Но ты сейчас сообщила мне такое, что я просто должен вернуться живым, чтобы рассказать об этом старейшинам моего народа. Получается, что мы не одни что мы не просто несколько неизвестно откуда взявшихся племен, зажатых между скифами и сарматами! Но там, к северу, есть еще такие же, как мы, близкий нам народ, о котором мы ничего не знали, а он ничего не знает о нас!
  Юноша, казалось, не мог найти себе места от волнения. Он ходил туда-сюда по свободному от бочек пространству трюма, было слышно его учащенное дыхание, а глаза, наверное, горели, чего было не разглядеть в полумраке трюма, разгоняемом одним лишь небольшим факелом.
  — Знаешь, если я вдруг вернусь домой, я первым делом расскажу старейшинам, что сумел узнать. Ведь не только йонты родственны нам, ты права, что есть еще племена, имеющие с нами общих предков. Просто мы все раскиданы по огромным просторам диких северных земель, но если когда-нибудь, пусть через столетия, мы когда-нибудь соберемся вместе… Тогда мы создадим свою страну, перед которой будут бессильны не только скифы и сарматы, но и даже римляне, если они когда-нибудь придут к нам с войной. И я скажу нашим старейшинам о том, что мне был явлен знак судьбы, а значит, мы можем наконец-то дать нашей небольшой земле имя. Пусть это будет твое имя! Я предложу им: пусть теперь Безымянная земля станет называться Землей Рошт. Римляне бы произнесли это как «Роштия».
  — Сначала сумей вернуться, — усмехнулась парфянка. – Даже на то, что кто-нибудь из нас сумеет живым выбраться с этой гексеры и доплыть до берега, надежд не так много.  
  — Мне пора, — вдруг озабоченно сказал молодой наемник скифов. – Меня могут хватиться. Пока ты должна сидеть в трюме и не высовываться отсюда. Когда флот достигнет пелопоннесского берега и придет подходящее время для поджога и побега, я спущусь к тебе.
  Он сделал шаг к двери, но тут же вернулся, что-то вспомнив.
  — Смотри, вот в этой бочке амфоры с пресной водой, а в этой – еда. Не забудь, что тебе особенно надо будет подкрепиться накануне того, что мы с тобой задумали.
  Таэх ушел.
  Реште присела на доску, готовая мгновенно юркнуть за бочки, если снаружи от двери послышатся чьи-то шаги.