Файзак был не просто правой рукой царя Ксеркса. Он стал его главной защитой от любых заговоров своевольной знати. В древние времена не существовало таких понятий, как разведка и контрразведка, но именно этим и занимался ближайший сподвижник Ксеркса.
  Файзак сумел раскрыть несколько заговоров влиятельных аристократов, намеревавшихся свергнуть и убить царя. Все они были казнены.
  В отличие от нынешнего парфянского монарха Харрута Второго, презираемого Реште, Ксеркс, как и Кир Великий, был дальновидным царем-реформатором, издавшим немало законов в интересах простых ремесленников и землепашцев. Он понимал, насколько важна поддержка народа. Разумеется, это вызывало недовольство знати.
  Сходство Ксеркса с Киром было и в стремлении расширить свои владения путем победоносных завоевательных походов.
  И Ксеркс двинулся на Элладу. Разумеется, Файзак сопровождал его. Ведь война – это именно та ситуация, которая наиболее благоприятствует замыслам заговорщиков. В походе к царю легче всего подобраться, чтобы его убить.
  Файзак это понимал, поэтому в каждом отряде персидского войска были его шпионы, которые следили за настроениями воинов. Также было установлено тайное наблюдение за всеми персидскими военачальниками, чтобы на корню пресечь попытку любого заговора. 
  В Фермопильском ущелье путь персидской армии преградил отряд спартанцев царя Леонида. Эллины удерживали проход до тех пор, пока не были окружены персами, которые начали осыпать спартанцев стрелами.
  Неожиданно неизвестно откуда появился человек, по виду – эллин, в бедной одежде, сшитой из лоскутков. Расталкивая ничего не понимающих персов, он пробился в передний ряд лучников, сорвал с себя лук и начал пускать стрелы в сторону спартанцев, причем – очень метко. Именно его стрела поразила царя Леонида.
  Удивленные персы ему не препятствовали. Но когда последний защитник Фермопил упал, они набросились на незнакомца, обезоружили его и привели к Файзаку.
  — Кто ты и зачем сюда пришел? – спросил сановник Ксеркса.
  — Меня зовут Эвадн, — ответил эллин.
  — Ты похож на спартанца, — заметил Файзак.
  — Это не так, хоть я и живу там. Я илот.
  Это объясняло многое. Среди тех, кто тогда населял Элладу, не было более несчастного народа, чем илоты.
  Когда-то давно воинственные племена дорийцев захватили часть Пелопоннесского полуострова, основали город Спарту и превратили покоренное население в вечных, пожизненных и бесправных рабов, которые и были названы илотами.
  Спартанцы не работали, из них воспитывали только воинов. Всю работу совершали за них илоты. Ни сын, ни внук, ни правнук раба никогда не могли стать свободными людьми. Спартанцы не считали их за людей вообще. Илоту можно было плюнуть в лицо, избить его, изнасиловать его жену, дочь или сына. Впрочем, такого обычно не происходило, главным ужасом для рабов было совсем иное.
  Со времен Ликурга в Спарте существовал такой обычай, как «криптии». Все спартанские юноши проходили обучение в военных школах, и там время от времени их обязывали устраивать охоту на рабов. Юноши должны были выслеживать илотов, врываться в их жилища и убивать голыми руками: задушить или сломать позвоночник. Делалось это с двойной целью: привить молодежи способность убивать врага и одновременно истреблять самых сильных илотов, держа в страхе остальных. Криптии приветствовал афинский философ Платон, называвший их «недурным обычаем».
  Нетрудно догадаться, что илоты ненавидели своих поработителей и угнетателей самой лютой ненавистью, время от времени поднимали восстания, которые неизменно подавлялись спартанцами, а семьи восставших полностью вырезались.
  Известие о вторжении персов в Элладу воодушевило илотов, которые, хоть и понимали, что персидское иго тоже не подарок, но страстно мечтали рассчитаться со своими мучителями-спартанцами. Они были готовы поднять восстание, но оружия у них не было: спартанские законы запрещали рабам его иметь. Прислать оружие могли персы.
  Выслушав незнакомца, Файзак задумался. Потом он подозвал к себе начальника своей стражи, что-то сказал ему на ухо, и тот вышел.
  — Я не поверил тебе, — заявил сановник Ксеркса. – Ты спартанский лазутчик, который должен убить нашего царя.
  — А это тебя ни в чем не убедит? – спросил Эвадн и, повернувшись к собеседнику спиной, задрал хитон, оголив спину, которая оказалась покрытой застарелыми шрамами.
  Файзак рассмеялся:
  — Это лишь убедило меня в своей правоте. Ты думал, я не знаю, что в спартанских школах юношей часто секут, чтобы приучить их к боли?
  В палатку вельможи ворвались воины, выволокли Эвадна наружу и привязали его к ближайшему дереву. Следом вышел и Файзак.
  — Если бы у меня было время, я бы сумел заставить тебя во всем признаться. Но времени у меня нет. А у тебя есть два пути. Если ты будешь упорствовать, тебя убьют. Если же расскажешь правду, я тебя отпущу, даже если твоей целью было убить Ксеркса. Даю в том слово. Раскрытого и признавшегося лазутчика можно не убивать, потому что он уже не опасен.
  Один из персов подошел к привязанному эллину и занес над ним меч.
  Эвадн тяжело задышал, а по его лицу потекли крупные капли пота.
  Смерть в бою не особо страшна. Там и не заметишь, как тебя убьют. В пылу сражении часто воины до последнего мгновения не обращают внимания даже на смертельные ранения. 
  А вот когда тебя хладнокровно казнят – это уже другое дело. Совсем-совсем другое.
  Перс с мечом оглянулся на Файзака, ожидая от него знака нанести удар. Но сановник медлил, вглядываясь в Эвадна.
  «Если он спартанец, то даст себя убить, не проронив ни слова. А если илот, то предпочтет наговорить на себя в надежде сохранить жизнь», — думал Файзак.
  Но произошло совсем иное.
  — После того, как меня убьют, ты выполнишь мое посмертное желание? – выкрикнул эллин.
  — Какое? – спросил вельможа Ксеркса.
  — Истреби как можно больше спартанцев! А лучше – всех!
  «Это илот, — подумал Файзак. – Он не столь мужественный, как спартанцы, но это уравновешивается силой его ненависти к ним».
  По знаку сановника пленника отвязали и с почестями препроводили в шатер Ксеркса, куда направился и Файзак.
  Удостоившись разговора с персидским царем, илот повторил ему слово в слово то, что сообщил его приближенному. Потом Файзак велел увести Эвадна и не спускать с него глаз, а сам остался с Ксерксом, чтобы обсудить неожиданный поворот событий.
  Царь и вельможа сошлись в том, что восстание илотов может открыть великолепные возможности для легкой победы персов. Оно отвлечет силы Спарты, и афиняне останутся с грозным противником один на один. Тогда Ксеркс сможет разгромить эллинов по частям.
  Файзак даже сам вызвался сопровождать корабль с оружием для илотов, препоручив своему помощнику заботу о безопасности царя. Вместе с Эвадном и небольшим отрядом воинов он в тот же день ускакал, имея к начальнику флота приказ царя о снаряжении судна с грузом к берегам Пелопоннеса.
  Но осуществлению планов помешала стихия. Корабль был застигнут штормом и пошел на дно вместе с оружием. Лишь нескольким персам удалось спастись, остальные же утонули, в их числе – Файзак и Эвадн. 
  С того момента для Ксеркса началась полоса неудач. Потерпев от афинян поражение в морском бою под Саламином, он увел свои главные силы из Эллады, оставив лишь войско Мардония, которое вскоре было разбито при Платеях объединенными силами спартанцев и афинян во главе со спартанским полководцем Павсанием. На стороне союзной армии эллинов сражались многие илоты, которым спартанцы обещали за это свободу.
  Получалось, что без Файзака история пошла по иному пути, благоприятному для одной цивилизации и отнюдь не таковому для другой.