Полученная подготовка позволила Семену сразу перейти к выполнению особо серьезных заданий.
  Первым объектом стал высокопоставленный чиновник из Азербайджанской ССР. Семен, хоть и не был особо одаренным физиономистом, но, когда куратор показал ему качественное фото будущего «клиента», сразу определил: это не аскет и не законопослушный сторонник умеренного потребления жизненных благ. Ему нужно все еще в этой жизни, причем, все сразу и любой ценой.
  — Взятки? – поинтересовался Семен у куратора.
  — И это тоже. А по совокупности получается такой букет, с которым его в рай точно не возьмут.
  Они тщательно обсудили план ликвидации. До сведения Семена уже ранее было доведено, что спаливаться ему нельзя. Если он будет задержан, то никаких показаний дать не успеет, потому что после ареста проживет очень недолго. В этом можно было не сомневаться: ведь навестили же его даже в одиночной спецкамере.
  На днях высокопоставленный азербайджанец будет принимать участие в банкете в ресторане «Прага». Естественно, это банкет «только для своих», в такие часы ресторан вывешивает объявление, что зал закрыт по техническим причинам. 
  Охрана у «клиента», разумеется, имелась, но, как сказал куратор, в туалет они вместе с ним не заходят. Поэтому и следует провести ликвидацию именно в туалете, куда Семен в спецодежде и с инструментами сантехника зайдет гораздо раньше. 
  Так все и получилось. На «сантехника» никто из гостей банкета не обратил внимания. Семен терпеливо дождался, когда чиновник зайдет в туалет, выстрелил ему в голову из пистолета с глушителем, оставил в одиночной кабине, после чего невозмутимо вышел и покинул ресторан.
  Опознать его в дальнейшем уже никто не сможет. Таинственная организация, вытащившая его из заключения, перед каждым заданием изменяла его лицо с помощью грима и иных ухищрений.
  Хотя раньше Семен никогда политикой не интересовался и не слушал «вражьи голоса», то после ликвидации он несколько дней подряд настраивал приемник поочередно на «Голос Америки», «Немецкую волну» и «Радио «Свобода», умудряясь разбирать фразы ведущих через треск советских «глушилок». Может быть, там он что-то узнает о последствиях своей акции?
  И его терпение увенчалось успехом. В одной из передач промелькнуло сообщение, что в московском ресторане «Прага» во время закрытого банкета убит заместитель главы МВД Азербайджанской ССР. Скорее всего, причина убийства – борьба противостоящих группировок в «верхах» республики.
  Другие задания оказались похожими, но выполнение их осуществлялось в командировках. Семен съездил в Армению, Молдавию, столицы трех среднеазиатских республик и в украинский Днепропетровск. Все те, кого он ликвидировал, были функционерами республиканского значения. Не союзного!
  Анализировать и делать выводы он умел. Наверно, ему в свое время следовало бы поступить в хороший вуз, но Семен, одержимый жаждой мести убийцам деда, не стал на это отвлекаться. Но даже без основ какого-либо специального образования он понял, что тайная организация, дававшая ему поручения, не имела ничего общего с романтиками-патриотами-идеалистами. 
  Никто там не собирался ставить себе таких целей, как очищение и оздоровление советского общества. Все обстояло иначе: используя подковерную борьбу за власть, влияние и финансовые потоки, кипевшую между различными группировками в союзных республиках, организация попросту зарабатывала деньги, получая их от какого-либо гроссмейстера за устранение с шахматной доски фигур его соперника. Семен вспомнил, что в западных детективах такие акции назывались «убийствами по заказу». 
  Впрочем, он считал, что совесть его чиста. Те, кого он устранял, все равно оставались расхитителями и взяточниками, поэтому неважно, что оплачивали мероприятия такие же расхитители и взяточники, только конкуренты первых.
  Возвращаясь домой из командировок, Семен ехал не в машине, которая ему была предоставлена, а на такси. Но один раз из-за «мертвой» пробки, вызванной страшной аварией впереди, он вынужден был выйти из такси и дальше добираться на обычном поезде московского метро. Когда он зашел в вагон, его ждал сюрприз.
  — Сема?!
  Это был его бывший сослуживец по заводу. Конечно, он знал, что Семена приговорили к пожизненному заключению, поэтому глаза его прямо-таки округлились.
  — Вы обознались, — холодно сказал Семен измененным голосом и отвернулся. Когда через некоторое время он скосил глаза в ту сторону, экс-сослуживца уже не было. Семен облегченно вздохнул. Хорошо, что Москва – город огромный, вероятность таких вот случайных встреч не очень велика.
  А вот с родителями… Для них его уже не было в живых, он был убит при попытке к бегству. Хорошо, что у него есть младшая сестра, она о них позаботится, если что. Пару раз Семен подбрасывал конверт с деньгами в почтовый ящик своей бывшей квартиры, прилагая к ним записку идиотского содержания, написанную измененным почерком. Из текста записки легко следовал вывод, что разбрасывается деньгами человек с нарушенной психикой, придумавший для себя какую-то особую религию. 
  Но отказать себе в праве хоть глазком взглянуть на родителей издалека Семен не мог. Из наблюдательного пункта у окна соседней парадной своего бывшего дома он видел, как они откуда-то возвращались. Отец, прежде молодцеватый, ссутулился, поседел, было видно, что еле идет. Не лучше выглядела и мать.
  Семен переборол в себе бешеное желание выскочить им навстречу с криком: «Папа, мама, вот он я!» Но таким безрассудным поступком он бы вынес себе приговор, не говоря уже о том, что и для родителей это могло закончиться плохо.
  Он всего лишь проводил их взглядом, а сердце предательски заныло. Только сейчас Семен осознал, что его месть убийцам деда бумерангом ударила по самым близким ему людям, которых он, по сути, лишил опоры в своем лице и обрек на постепенное угасание.
  В этот вечер он был очень близок к самоубийству, но все же сумел справиться с собой. В итоге он вдруг почувствовал в себе какую-то непоколебимую твердость, словно был сделан из кремня. Собственная жизнь потеряла в его глазах прежнюю значимость. Свою деятельность в тайной организации он продолжит, выбора у него нет, но разговаривать с ними будет теперь иначе – на равных. И плевать он хотел на то, как они это воспримут. Пусть видят, что он не намерен любой ценой цепляться за жизнь.
  И случай, чтобы показать это, представился ему очень скоро.