Лучник постарался выстрелить и в Фемиду, но Бертрам, поняв, что ей сейчас не до сражения, встал перед ней, мешая лучнику прицелиться.

— Держись, Килинг, держись. Куда попала стрела?

— В грудь.

Фемида сразу нащупала стрелу, задела рану. Килинг тихо вздохнул.

— Ох, прости, прости. Держись. Надо отвезти тебя к лекарю.

— Поздно к лекарю, Фем. Я умираю.

— Нет, не говори глупостей! Спасли Бертрама, спасём и тебя.

— Бертрам был ранен в ногу, а я как раз в грудь, — в этих словах прозвучала нотка самодовольства, — не успеем доехать до города.

— Успеем. Мы что-нибудь придумаем.

— Не нужно придумывать, — Килинг ухватил Фемиду за запястье, — просто останься со мной, Фем. Останься до конца.

— Не будет конца. Не сейчас.

Солёная слеза выкатилась из-под повязки Фемиды и упала Килингу на плечо.

— Ты что плачешь? Не плакала, когда я предал тебя, не плакала,  когда я тебя схватил, когда спас от лучников Свободного отряда и снова предал. А теперь плачешь? Я того не стою.

— Не оставляй меня. Прошу, останься!

— Зачем? Кому я нужен?

— Ты мне нужен!

— Глупости. Я только порчу твою жизнь.

— Да. Но ты всё равно мне нужен.

Килинг ничего не ответил, и Фемида заговорила снова:

— Я даже не знаю, как ты теперь выглядишь…

— Что ж, я сам в этом виноват. Представляй меня таким, как тогда. Я всё равно не сильно изменился.

И Фемида представила. Она словно посмотрела на Килинга сквозь повязку. На его угловатое лицо, спутанные волосы, зелёные глаза…