— Не надо повторять подвиги профессора Преображенского и проводить эксперимент «Собачьего сердца». – покачал головой первый. – Не в наших силах заставить пациента не думать о том, что провоцирует угнетение организма. Помните, коллеги, мы – врачи, а не чудотворцы. Мы практики, а не мечтатели. Перед нами конкретный пациент с конкретной болезнью, которую мы должны вылечить. Какие еще предложения?

— Ввиду прогресса болезни на конкретном органе, — начала женщина, — не возможно проведение мероприятий по поддержке жизнедеятельности. Да и показания не допускают подобных мероприятий.

— Значит, остается один вариант, — подытожил первый.

— Эктомия? – уточнил второй мужчина. – Имеет ли смысл?..- он не закончил. Его прервал первый.

— Имеет. Данное мероприятие поспособствует улучшению общей картины течения болезни вплоть до выздоровления. Если простым языком, то мозгу будет нечего угнетать. Первопричина потеряет смысл, она начнет думать о другом, а организм пойдет на поправку.

— Но не повлияет ли операция на общую жизнедеятельность? То есть, не утратит ли она эмоциональности? – обеспокоилась женщина.

— Коллеги, напоминаю, — сказал первый. – Мы должны вылечить пациента, чтобы он дальше более-менее нормально жил. Невозможно вернуть все как было, повторяю, мы практики. Нас интересуют конкретные проблемы. Да, она изменится, это вне сомнений, но она будет жить. Возможно она станет меньше улыбаться, возможно у нее поменяются привычки, нас это не должно волновать. Она должна жить. Это понятно?