— Кстати, как звали вашего отца и вашу маму?

— Отца звали Чарльз, а маму Лилиан, её имя дословно переводится, как Лилия.

— Вот почему, в вашем саду так много видов лилии, оказывается это тоже, как часть памяти о вашей матери?

— Верно, она очень любила цветы, а особенно лилии и орхидеи.

— А какая там деталь, которую нельзя было починить?

— Ох, это был особый музыкальный механизм из редкого металла и необыкновенной формы, конечно такую вещь найти определённо не просто, но только не у моего отца. Знаете, за всё время его работы ремонтником и механиком в его доме спорилась кучу разных вещей, можно было найти самую разную жестянку различных размеров, формы, объёмов, цветов и мамино обращение к нему не оказалось напрасной, ведь таким образом, благодаря музыкальной шкатулке они смогли найти друг друга. Она отказалась от своего статуса, денег от всего, чтобы быть с моим отцом, так они и поженились, но у мамы на тот момент было слабое здоровье, при родах у неё возникло внутреннее кровотечение, она успела только взять меня на руки и вдохнуть мой запах. Перед смертью, она успела лишь шепнуть моё имя, мне на ушко, потом отдала меня отцу и навеки закрыла свои прекрасные медовые глаза. После смерти мамы, папа не впадал в отчаяния и не выпивал, как делали большинство остальных отцов, наоборот он посвятил всего себя моему воспитанию, конечно временами он бывал и строг со мной, ну с кем не бывает, верно? Всё же он никогда не показывал мне свою злость и грусть, хотя детская душа, всё равно чувствовала его тоску и печаль. По вечерам читал мне сказку. По выходным ходили вместе к озеру на рыбалку, а на день рождения, мы вместе выпекали торт. В детстве я был интровертом и сейчас не изменился. Я не терпел людей, а они меня. Большую часть своего времени я проводил за макетами и чертежами, это мне было гораздо интереснее и увлекательнее, чем гонять футбол по соседскому двору. Может моё поведение со стороны и кажется странным и опять же эти черты характера перешли ко мне от мамы. Люди вокруг, которые были у меня вокруг считали, что я чудной и отличаюсь от них. Их мнение не имело ко мне никакого отношения, да и отец часто говорил, что я особенный не такой, как все и именно эти черты делают меня уникальными от остальных. Да я не играл с детьми, не рос, как все остальные, но я всё же был счастлив, а для моего отца это, было самое главное. В возрасте шестнадцати лет, я осиротел, мой папа умер, и я остался совсем один. Мне приходилось самому заниматься домашним хозяйством и это очень трудно, поэтому я начал придумывать разные устройства, чтобы облегчить свою жизнь. Вскоре мне исполнилось двадцать четыре года и именно тогда, в ночь своего дня рождения мне пришло на ум создать машину, которая по всем признакам напоминала бы человека. Днями и ночами я творил, словно был одержим непосильным духом, который каждую долю секунды порождал в моём воображении моё новое творение, вот так я и создал Эдварда. До сих пор помню, как он впервые открыл глаза и посмотрел на меня с большим удивлением. В тот день я был так счастлив и взволнован, я очень переживал за него, но он оказался очень умным. Буквально за неделю он выучил самые важные слова, а за месяц уже мог говорить, как человек. За всё время, что мы вместе, я жалею лишь об одном, что не смог сделать ему пару нормальных человеческих рук. Временами это причиняет ему большое неудобства. Он не может нормально есть или держаться за что-то, мало того нечаянно может поранить своё лицо и даже с большим трудом приближается ко мне, потому что боится ранить меня одним из своих острых ножниц.