— Старый, а ты ведь не ответил мне. Ты когда за ум возьмёшься?

    — Ступай к чёрту, Мишка! — он опрокинул рюмку, кашлянул в кулак, сморщился и откусил хлеба с салом. — А что мне ещё делать-то, как не пить? Жизни осталось на три понедельника.

    — Хорош себя хоронить. Тебе пожить ещё сам бог велел.

    Он был похож на лешего: седые волосы торчали в разные стороны, мутные глаза стремились вырваться из орбит, а большой серый пиджак висел на его узких и худых плечах, словно на вешалке.

    — Вот вы там у себя в городе, — продолжил дядя Витя, аппетитно жуя закуску. — Придумываете всякие каландеры, компьютеры, эти ваши интернеты. Ты думаешь, я дурак старый и ничего не понимаю. Сейчас по телевизору всё показывают, а в наше время такого не было. Знаешь, Миша, баловство всё это. Ну, наука эта ваша. Разве оно простому-то человеку нужно? Картошку посадить и без вашей науки можно. Вот я на своём Камазе в 73…

    — Тьфу на тебя, старый! Опять ты про свой Камаз. Ты уже все уши прожужжал, а коллайдер тот вообще в Женеве находится.

    — Да, мне всё одно, что Женева ваша, что Гамбург. Скучно там людям, вот и выдумывают всякую нечисть.

    — Неверно говоришь, дядя Витя. Неверно.

    — Ты, Мишка, молодой ещё сопляк. Вот проживёшь с моё, тогда поймёшь.

    — Ага! Чтобы я так жил. Нет уж, спасибочки!

    Старый неспешно вытащил из пачки сигарету, размял табак, немного покрутив её пальцами, дунул в фильтр и подкурил. Облачко сизого дыма устремилось к жёлтому закоптелому потолку, и через мгновение небольшая комната наполнялась ароматом жжёного табака.