Неожиданно мне показалось, что в зале ещё кто-то есть. Знаете, так бывает, ты не видишь и не слышишь человека, но ощущаешь его присутствие в тёмной комнате, будто находясь во мраке, он рвёт её тенёты. Вздрогнув, я прижалась спиной к стене и в тот же момент нашла рычажок выключателя.  

– Кл-и-и-ик! – громкий щелчок и стеклянные лампы загудев вспыхнули, освещая всё вокруг.  

Не сдержавшись, я вскрикнула. И было отчего. Кроме меня в зале находилось ещё пятеро мужчин, которые удивлённо уставились на нежданную гостью.  

– Ты кто такая?  

– Л-и-и-схен, – заикаясь, ответила я. – Служанка.  

У каждого замершего передо мной солдата (короткие стрижки, развитая мускулатура и горделивая осанка говорили сами за себя), в руках была либо шпага, либо сабля. Чуть поодаль на полу была расстелена белая тряпица, на которой в рядок лежало несколько пистолетов и пару винтовок. Эти ребята явно прятались здесь, и никакого отношения к слугам курфюрста точно не имели.  

– Она одна! Кончайте её по-тихому! И кто-нибудь вырубите свет! – зашипел плечистый лысый мужичок, пряча саблю в ножны.  

Снова вскрикнув, я по стеночке попыталась вернуться к открытому окну, но от волнения не смогла найти его.  

В это время один из головорезов бросился ко мне, но я ловко увернувшись, отскочила в сторону. Детина всей своей массой врезался в картину в позолоченной раме. Чертыхнувшись, он сорвал со стены полотно и, достав нож, кинулся на меня.