–Ага, выспался! – Дору не поверил и в это. – Эйшу видел свою?

–Причём…– попытался возмутиться магистр, но осёкся, понимая, что порывистым возмущением и выдал себя. – Да, видел.

            Эйша вообще-то для Жана «своей» не была. Он – магистр Цитадели, заслуживший уважение совета магов, а она – архивная мышка, совсем ещё зелёная, в полевой работе не отмеченная, известная лишь тем, что блестяще рисует насмешливые карикатуры на членов Цитадели. На одного только Жана нарисовала уже штук семь! и это в то время, когда не хватает настоящих боеспособных магов и Цитадель в состоянии войны с Церковью! Эгоизм в высшей степени.

            Но Дору это веселило. То наплевательство, с которым Эйша относилась к окружающей её жизни, довольствуясь малым своим положением, вызывало в нём даже небольшое уважение. А Жан – всегда сдержанный, обычно имеющий очень трезвую голову, к удивлению зельевара от этой Эйши потерял голову и превратился в мальчишку, который смущается и краснеет при встрече с нею.

            И вот это Дору уже не веселило.

–Оставь все мысли о своей Эйше! – обозлился зельевар. Он был в плохом настроении, и ему было невыносимо хорошее настроение друга.

–Она не моя! – запоздало отбился Жан.

–правильно, она Цитадельная, – одобрил Дору, смягчаясь, а затем и он, и Жан неожиданно расхохотались.

–Веселитесь? – холодный голос, раздавшийся за их спинами, отрезвил мгновенно, смех угас, затих, застыл. Жан и Дору медленно повернули головы.