Из блиндажа показалось командование. Танки уже выползли из-за перелеска; «шестидесятки» резво заняли ширину фронта. Командир роты вскочил на бруствер и, махнув рукой, крикнул: «в атаку!»
Траншеи забурлили и из них хлынула пехота Красной Армии. В это же время со стороны противника заработал миномет. Алексей схватился за верхний край бруствера, и тут же прогремел взрыв – в воздух поднялся снежно-земляной фонтан; кто-то закричал. Алексея отбросило назад, чем-то кривым и раскаленным полоснуло по руке, как будто собака укусила. Отдернул руку – горячо. Хотел пальцы сжать в кулак – нет кисти. Ослаб как-то, точно пьяный стал. Кричал голос чей-то «санитара сюда!» – это был Петр. Алексей пережал ранение здоровой рукой. Петру надо было выдвигаться, он передал ослабевшего товарища в руки медика, и хотел было выпрыгнуть из траншеи, но его остановил на секунду голос земляка:
– Как тебя найти?
– Докукин Петр… Сарапул… пиши…
Петр бежал по взрытому полю и его поглощал белый дым снарядов, преющей земли и самой войны.
А боец Климовских Алексей видел как во сне руки…волокут на плащ-палатке… сапожки маленькие…бинты…борт грузовика. Открыл глаза спустя неделю в подмосковном госпитале. Просил пожилую медсестру написать домой письмо.
__________
«Вот ты сидишь, Максим, в своем компьютере, кому хочешь – написал. А я так же вот сидела перед окном, только в окно смотрела и ждала почтальоншу. У нас в палисаднике рябина росла, которую тятя садил еще до моего рождения. А тут я гляжу: ветка одна на ней не оживает, а на дворе уже начало апреля. Ну, засохла ветка. За рябину-то заглядываю, вижу, почтальон идет, женщина всю жизнь на почте она. Мы с мамой не знаем, что и думать, как-то тревожно на душе. Мама во двор кинулась в чем была, только шалюшкой накрылась. А у меня ноги не идут, сижу, словно приросла к табуретке. Мне в окошко-то видно почтальона: глаза у ней улыбаются. Думаю, если похоронка, не дай бог, – глаза-то не улыбались бы. Мама схватила треугольник письма и в избу. Дает его мне: на, мол, читай скорей. У меня у самой ручонки трясутся. Развернула, прочитала. Мама, говорю, тут медсестра пишет, что у тяти легкое ранение, и он скоро домой приедет! Уф, как от сердца отлегло. Самое главное – жив! Нам и не надо более ничего.
