…Она хорошо видела их руки, протянутые к ней. Золотистый закат окрасил старинные улочки и мостовые в пурпур, постепенно становившийся того поразительно прозрачного сиреневого оттенка, делающего все вокруг теплым, немного сказочным, готовым к ночному Волшебству с песнями, весельем, рубиновым вином в хрустальных бокалах и жаркими, сладкими поцелуями… Но пока было еще светло, пока золото еще играло в шоколадных глазах Эдди и белокурых волосах Ричи, все было только впереди, все только готовилось к началу. Звезды ждали своего часа за сиреневой дымкой небес, закат последними огненными отблесками полыхал в стеклах окон и мягко отсвечивал на полировавшихся веками камнях мостовой… И они шли по ним, держа ее за руки, улыбаясь ей, маня в тот мир, в который если раз попадешь, не вернешься никогда… Маленький мальчик, который вырос потом в шофера такси, не ошибся, когда казалось ему, что странному парку нет конца. Только ребенок оказался напуган, почувствовав, что ворота открыты – только заходи! Детям там делать нечего, да и большинству взрослых станет не по себе, если вдруг почувствуют они что-то, глядя на заросшие дорожки, теряющиеся в тумане, или на мраморного мальчика, которого учила играть на свирели редкая птица с сияющими крыльями цвета небесной синевы. Но тому, кто решится, кто пойдет дальше, дороги назад нет. И вряд ли он об этом когда-нибудь пожалеет……
Этот сон был самым коротким, похожим на благословение, на пожелание удачи, которая ей была сегодня так необходима.
Толларк… Ричмонд Толларк. Тот, кого она знала теперь, после всех этих своих снов больше, чем кого-либо! Неужели он мог бы обидеть ее, посмеяться над ней? Говорят, он сильно изменился… Но то, с чем создавались его песни, их песни, не может умереть, уйти навсегда и не вернуться! Неправда! Толларк остался Толларком, тем золотоволосым Ричи, чьи лазурные глаза удивляли неожиданной грустью, чей голос с мягкой хрипотцой пел трепетную балладу, которая всегда будет напоминать ей о шелестящих в летнем ночном сумраке ветвях сирени под окном… Вот только затерялся он где-то далеко, наверное, в самых глубоких дебрях своего парка, где всегда занимается в загадочном тумане пурпурный рассвет, где нет боли и отчаяния, куда, наконец, ушла когда-то его Мэри Ли Палмер. Он ушел вместе с ней, оставаясь с друзьями, с Эдди, с их музыкой лишь настолько, на сколько его сердцу все еще жаждалось играть, писать песни, жить с теми, с кем он тоже одной крови, а еще с сыном, которого любил безмерно и которому должен был подарить целый мир… Теперь Мэри поняла, почему у Ричмонда так часто, порой даже совсем и не к месту, в клипах и на фотографиях такие грустные глаза. А иногда ей казалось, не то, что грустные даже, а попросту не соответствовавшие его возрасту – точно увидел он что-то в этой жизни, понял и пережил такого и столько, чего у другого набирается на протяжении многих лет, уже к седым волосам. И это у человека, славившегося бронебойным обаянием, веселым нравом и неистощимой фантазией в области шуток и проказ!..
Возможно, ей надо еще разок попасть в тот парк? Именно теперь, перед этой встречей… Нет уж, не хватало ей опять опоздать! Лучше посидеть смирно и тихо здесь, в номере… Кстати, и парикмахера бы надо!
Вот так, весь день Мэри пыталась отвлекаться на всякие дела. Парикмахер провозился с ней около часа, потом она занялась макияжем, что тоже отняло немало времени. Повертевшись в итоге перед зеркалом, она осталась вполне довольна собой, если не считать все еще заметных шрамов на лице после операций. Они уже потеряли свой ярко розовый цвет, но обозначались достаточно ясно, не смотря на хороший тональный крем и качественную, очень ровно легшую пудру. Мэри вздохнула и решила, что, раз уж ничего с этим не поделаешь, пока время само не уничтожит их, так нечего и переживать.
Теперь настала очередь платья. Надев его и новые черные туфли, она подумала немного, скинула туфли и стянула черные же чулки, решив, что телесные будут смотреться с учетом разреза лучше. И тут же, натягивая чудесные, поблескивавшие лайкрой чулки цвета очень легкого загара, Мэри остановилась и сняла их – шрамы! Снова шрамы. Про эти-то она совсем позабыла, таская каждый день джинсы или брюки. Вот так вот! И тут облом… Впрочем, сколько можно витать в облаках и совершенно бездумно мечтать о… Конечно же, все это – и платье, и прическа, и чулки эти дурацкие, наконец, которые должны были бы прибавить ее открытым разрезом ногам привлекательности и даже сексапильности – для Толларка и никого другого! Она может сколько угодно разглагольствовать о нем, о том, что у него в душе, об их музыке и истории, о том, как все, что происходит теперь, важно и волшебно, но все просто и старо, как мир – Мэри посмотрела на себя в зеркало и скорчила себе рожицу – она хочет его, хочет его со всеми потрохами, что называется, и все тут! Все!! И она готова перемерить кучу белья, чулок и платьев, лишь бы найти то, что понравится ему. Только ведь другим фантиком вкуса конфеты не изменишь. Да и хочется ли ему конфет…
Мэри плюхнулась в кресло и достала свой сотовый. Нашла во входящих вызовах номер Толларка и занесла его в список номеров. Усмехнулась. Все-таки, чудно – в ее телефоне номер Ричмонда Толларка! Кто бы мог подумать?!.. Только вот не пришлось бы ей через какое-то совсем недолгое время стереть его за ненадобностью, да что бы слезы не лить над ним без конца, понимая, что никогда не наберет его сама и никогда не услышит вызова с этого номера… Мэри «открыла» в телефоне фотографии «Королевского Креста», которые Борис по ее просьбе «закачал» в ее новенький сотовый из Интернета. Штук двадцать, не меньше! Она медленно листала их, пока не наткнулась на снимок, использованный когда-то в оформлении одного из альбомов группы. На нем они четверо расположились лежа неким крестом, почти голова к голове. Совсем молодые, длинноволосые, обнажившие грудь полу расстегнутыми или не застегнутыми вовсе рубашками. Выглядело это чрезвычайно привлекательно и волновало очень. А особенно — свободная поза Ричмонда, его обнаженная грудь, гладкая ее кожа и блестевший на ней крупный медальон… Мэри вздрогнула, немедленно вспомнив свой сон, Ричи, его руки, губы и… запах его кожи, ее вкус, оставшийся на ее губах. Чуть солоноватый, теплый, будоражащий и успокаивающий одновременно аромат ЕЕ мужчины…Неужели… неужели от Ричмонда и в самом деле пахнет именно так, если уж столько всего, приснившегося ей, оказалось реальностью?! Доведется ли ей узнать это?..
Раздался дробный стук в дверь, она тут же распахнулась, и в номер ворвался Борис.
-Мэри?!
-Что?
От неожиданности она так вздрогнула и побледнела, что Борис сам перепугался произведенного эффекта.
-Ты… ты извини, конечно, что я вот так врываюсь! Но ты готова? Ты знаешь, сколько уже времени?!
-Н-нет, а что?
Она поискала глазами часы, но Борис ее опередил.
-Без четверти восемь, дорогая моя! Поехали!! – прогремел он.
Она подскочила, как ошпаренная, схватила свою сумочку, на ходу напяливая туфли и запихивая в сумочку телефон. Отдышаться более или менее она смогла лишь в машине.
-Как ты? Все в порядке? Я так напугал тебя или ты волнуешься?
-И то, и другое, наверное… — Мэри вздохнула и, достав из сумочки пудреницу глянула на себя в зеркало.
Вопреки ее опасениям, макияж выглядел безупречно, волосы тоже. Вот только легкая бледность выдавала волнение, с которым она так и не могла справиться окончательно.
-Не трусь! – попытался поддержать ее Борис. – Ты уже знакома с ними, у вас найдется, о чем поговорить. Это я там, как пугало в огороде, торчать буду. Ни к селу, ни к городу!
-Ну, кончено! Ты – мой лучший друг, это, во-первых. Во-вторых, им, возможно, захочется поговорить о чем-то и с тобой. Хотя бы, о рыбалке в России или еще о чем-нибудь, чисто мужском…
-Ну, да! О бабах, например!
Мэри расхохоталась.
-Почему бы и нет? Ты сам говорил, что они — такие же простые смертные, как и мы… Вот только они позвали с собой Кайла Толларка. С ним я не знакома. Знаю лишь то, о чем и ты слышал в прошлую встречу – единственный и обожаемый сын Ричмонда.
-К этому я могу добавить, что он – отличный и довольно известный гонщик, чемпион нескольких ралли. Я-то просто интересуюсь гонками и знаю о Кайле Толларке давно… Правда, понятия не имел, что этот парень – сын Ричмонда. Мало ли Толларков на свете!.. По-моему, он старше тебя где-то на год, дисциплинированный спортсмен, хороший товарищ и так далее. Толларк-старший спонсирует его команду, насколько мне стало известно. Но не полностью, частично. И то, по собственной инициативе…
-Ясно. Это означает – классный парень с сильным характером, самостоятельный и самодостаточный.
-Именно! А еще – красавчик, наверное, хоть куда!.. Смотри, как бы тебе не сменить приоритеты!
Она поддержала его шутку смехом, но знала четко и ясно, и Борис увидел это в зеркало заднего вида – ей нужен только Ричмонд Толларк, он один! Вне зависимости от его возраста, неожиданных и возможных выпадов в ее сторону и наверно, уже просто ангельской красоты его сына. Борис видел парня по телевидению, но в шлеме, который скрывал лицо почти полностью. Мать родная не узнает!.. Слышит Мэри поступь Судьбы или незыблемо вбила имя Толларка-старшего себе в голову, Борис судить не решался. Ему и так до сих пор не по себе было от того, что это он, своими руками заварил эту кашу. Что ж, пути назад, похоже, нет. Будь, что будет!
Он остановил машину у подъезда роскошного старинного особняка, в котором располагался ресторан «Оранжери». Швейцар поспешил распахнуть дверцу со стороны Мэри, помог ей выйти, а около Бориса бесшумно, точно, из воздуха нарисовался парковщик, ловко подхвативший ключи и выдавший Борису парковочный номер.
Затаив дыхание, Мэри об руку с Борисом вошла в распахнутые перед ними двери ресторана – настолько дорого и респектабельно все выглядело здесь. Роскошная обстановка, молчаливо почтительное обслуживание при том, что даже официанты выглядели истинными аристократами. Приглушенный гул голосов – все разговаривали в полголоса – сияние хрусталя и серебра, мягкий блеск фарфора и крахмальная белизна салфеток. А еще свечи в канделябрах, букетики в крохотных вазочках на столиках, мягкая кожаная обивка полукруглых диванчиков и неописуемая масса цветов и разнообразных растений в кадках на полу, в подвесных горшках в форме круглых чаш, а в довершение — огромная пальма около небольшой сцены с оркестром. У Мэри разбежались глаза, она совершенно растерялась в такой непривычной обстановке, и если бы не Борис, не смогла бы и шагу ступить. А он тем временем назвался метрдотелю и тот проводил их к столику, за которым их ждали четверо мужчин.
Перед Мэри услужливо отодвинули стул, придвинули, когда она садилась. Заказ был уже сделан, и все сидели в ожидании, когда его подадут, исподтишка разглядывали друг друга, а Мэри чувствовала, что в основном все взгляды, за исключением, возможно, Бориса, сходятся на ней. Лица Джима и Брэндона светились неподдельно восхищенными и доброжелательными улыбками, глаза Ричмонда прятались за темными очками, а на Кайла Толларка она почему-то и вовсе боялась поднять взгляд.
-Вы сегодня прекрасно выглядите, Мэри! – произнес Брэндон, что бы хоть как-то снять молчаливую напряженность за столом.
-Благодарю, Брэндон! Я старалась…
Борис молча ухмылялся, наблюдая за этой весьма дурацкой сценой и, наконец, вмешался, решив убить двух зайцев сразу.
-Брэндон, может, ты познакомишь нас с Мэри с этим молодым человеком?
-Да уж точно! – воскликнул, смеясь, сам «молодой человек». – Только лучше я сам представлюсь. Меня зовут Кайл Толларк и я – единственный и неповторимый отпрыск присутствующего здесь Ричмонда Толларка. Ну, а вы, как я понимаю, русские друзья «Королевского Креста». Мэри и Бэн, если не ошибаюсь?
-Именно! Очень рад знакомству! – Борис пожал Кайлу руку и вгляделся в его лицо. – Следил, кстати, за вашими успехами в пустыне. Поздравляю!
-Благодарю! И мне тоже очень приятно познакомиться! – Кайл немного удивился, но продолжал сиять совершенно по-отцовски. – Мэри?
Ей удалось прийти в себя, и она протянула Кайлу руку.
-Очень рада познакомиться с вами, Кайл! – сказала она, а он неожиданно поцеловал ее ладонь и улыбнулся, глядя теперь прямо ей в глаза.
И Мэри оказалось трудно отвести взгляд – молодой человек, был не просто очень красив, как предупреждал Борис. Его лицо, черты, эта мягкая и очень обаятельная улыбка, веснушки, заметные даже на загорелой его коже… Где она могла видеть его?.. Нет, конечно же, не могла! Нигде и никогда! Но откуда ее так внезапно охватило чувство… Нет, вовсе не то, о котором говорят – я как будто, знаю вас сто лет! Совсем не так! То… то была… нежность. И Мэри окончательно растерялась и поспешила отвести взгляд от парня, будто, его сейчас заметят все и поймут превратно.
Подали ужин.
-Вы ведь не возражаете против бокала шампанского за встречу? – поинтересовался Брэндон.
-Нет, конечно. Да, Мэри? – Борис повернулся к ней.
-Я люблю шампанское, — ответила она. — Только вот по-настоящему хороших сортов никогда не пробовала.
-Даже любимого Эдди «Кристалла»?! – подал голос Ричмонд.
Мэри растерялась вновь, не очень понимая, куда он клонит и каково его настроение.
-Нет, его тоже не доводилось.
-Официант! – позвал Ричмонд.
Тот немедленно появился рядом.
-У вас имеется шампанское «Кристалл»?
-Разумеется! Но, простите, сэр, вас чем-то не устроило то вино, которое вам подали?
-Нет, нет, приятель, все прекрасно. Дело, собственно, в том, что вот эта милая молодая леди хочет попробовать именно «Кристалл». Сможешь организовать?
-Сию минуту, сэр!
Официант испарился, а Мэри застыла на своем стуле.
-Мистер Толларк, — наконец произнесла она, — я очень ценю ваше внимание, но мне бы хотелось самой решать, чего мне хочется или не хочется в данный момент… Впрочем, рада буду попробовать знаменитое вино. Благодарю вас!
Расторопный официант уже появился с бутылкой «Кристалла», открыл ее с громким хлопком и профессионально разлил по бокалам так, что бы гостям его ресторана не пришлось глотать массу пены перед тем, как добраться до капли самого вина на дне.
Оно оказалось и вправду очень вкусным, это любимое Эдди шампанское. Выпивая на Новый год бокал привычного «Советского» шампанского, Мэри, когда-то Катя Черкасова, и понятия не имела, что это вино может оказаться таким. Возможно, впервые в жизни она по-настоящему наслаждалась вкусом вина. «Сухое» ей всегда казалось кислятиной, а «сладкое» или крепленое – приторным. Она мало разбиралась в винах вообще, привыкнув к мысли, что ей самой лучше употреблять водку или коньяк – голова с утра не болит. На этот же раз она получила истинное удовольствие и немедленно позабыла о том, как покоробил ее поступок Толларка, смысла которого она так и не уяснила. Теперь она была и в самом деле благодарна ему. Ужин тоже оказался отменным. Все ели с аппетитом, шампанское настроило, наконец, на веселый лад.
Посыпались вопросы о том, чем Мэри занимается в Лондоне, долго ли собирается пробыть и так далее.
-Я ведь не зря спрашиваю! – воскликнул Брэндон, успев перейти от шампанского к своему любимому джину. – Мне очень радостно сообщить вам, Мэри, что мы все, я, Джим и Ричмонд, посоветовались и решили, что даем согласие на издание ваших работ у нас в Британии. Что-то, вроде альбома. Есть еще мысль об организации маленькой выставки. Надо лишь обдумать, где ее организовать. Возможно, даже в особняке Эдди. Или в нашей студии. Да, Ричмонд?
Тот наконец, снял свои очки.
-Да. Да, Брэндан… Мэри, вы должны простить меня за мою выходку с шампанским! Ясно, что предложить попробовать любимое вино Эдди можно было и по-другому… Так как вы относитесь к идее Брэндона?
Мэри не успела ответить на его извинения, ошарашенная их предложением. В последнее время она и думать забыла о своих акварелях в этом смысле, уверенная, что вопрос об их обнародовании и не поднимался.
-Я… Мне очень приятно… То есть, мне даже трудно высказать, насколько я удивлена и благодарна вам за это решение! Только вот, действительно, стоит ли? Ведь, по сути, главное я уже получила – их увидели вы! А слава или хотя бы всеобщее признание… Я не этого добивалась, когда их писала. Мне это и в голову не приходило. Вы знаете, я… не могла иначе, чем написать их, словно, они сами просились наружу, словно, нечто необъяснимое толкало меня к кистям и краскам. Что тут говорить – я же до этого и не рисовала никогда толком! А тут – рисую и слышу вашу музыку, вижу вас. Да так, будто, на самом деле! Будто жила с вами, Ричмонд, проводя долгие часы совсем рядом…
Мэри спохватилась и осеклась, понимая, что говорит уже лишнее – кто же поверит в ее сны?!
-Что говорить – вы посмотрели, поняли мои мысли, чувства, и это моя самая большая награда!
-Я тоже видел, Мэри… — вдруг вполголоса произнес Кайл.
Она вздрогнула, обернулась к нему.
-И… что вы думаете?
-Я думаю, что, во-первых, ваши акварели очень хороши. Серьезно! Хороши во всех смыслах, обладая при этом необъяснимым воздействием на зрителя. Я, правда, не уверен, что абсолютно все способны его ощутить…Вероятно, лишь те, кого вы писали, ну, и те, кто их хорошо знают. Вот, как я, предположим…И мы все, здесь присутствующие, каждый из нас нашли в ваших рисунках что-то важное именно для себя. Наверное, так. Возможно, вы и сами, Мэри, не знаете, насколько серьезно то, что вы написали.
-Что вы имеете в виду, Кайл?
Толларк-младший сверкнул глазами.
-Вот видите! Вы только что, возможно, совершенно непроизвольно дали нам всем понять, что ваши работы – что-то гораздо большее, чем просто хорошо написанные акварели!.. Только не смущайтесь! Что бы ни несли в себе ваши рисунки, в этом нет ничего плохого и никто из нас – правда, папа? – не собирается упрекать вас, Мэри, в чем бы то ни было. Ваши работы кажутся мне Чудом. Тем самым, которого не ждешь, о котором и не мечтаешь, а оно берет и случается! И на душе после этого странно, может, чуть тревожно, но… очень хорошо…Могу я задать вам один вопрос, Мэри? Вернее сказать, вопросов у меня много, но нельзя же все сразу вываливать на вас!
-Настоящий рыцарь! – буркнул Ричмонд. – Куда деваться?!..
Но Кайл лишь усмехнулся, заметив, правда, как отец потянулся к водке.
-Можно… — Мэри откашлялась. – Конечно же, можно, Кайл!
-Скажите мне, Мэри… Я ведь правильно понял, что на ваших рисунках, изобразивших маленького мальчика, нарисован именно я? Ну, кроме того, конечно, где на руках у своего отца – мой отец, тоже совсем еще ребенком!..
Мэри потянулась к бокалу, Джим, сидевший ближе к бутылке шампанского, долил ей вина, и она выпила почти все. Зажмурилась на секунду и снова посмотрела в лицо Кайла.
-Тут… трудно ошибиться, Кайл, — медленно произнесла она, понимая, что ступила сейчас на очень сложный путь, способный привести, не весть, куда. – Ведь кроме портрета малыша, есть рисунок, изображающий вашего отца, совсем молодого, с вами на руках. Других ведь детей у него нет, насколько я знаю… О, простите меня, Ричмонд, что я вот так о вас в «третьем лице»!
-Ничего, ничего… Можете забыть, что я вообще здесь… — пробормотал Ричмонд в ответ, и Мэри не поняла его тона.
А Ричмонд выпрямился, вздохнул и налил себе еще водки.
-А по поводу вопросов… — продолжила она, — почему же вы, Кайл, не спросите, как я ухитрилась написать ваших дедушку и бабушку, тот самый рисунок, который вы упомянули? Вам не кажется странным, что я написала этот сюжет? Скажите мне, Ричмонд, ваши родители вышли у меня похожими на то, как они выглядели на самом деле?
Она посмотрела прямо в лицо Ричмонду, он поднял на нее взгляд, и… едва удержался, что бы не отвести его – сидевшая перед ним страшно взволнованная, даже слегка напуганная девушка просто до умопомрачения сейчас была похожа на Мэри Ли! Но Ричмонд удержался и медленно произнес:
-Похоже… Очень похоже…Словно с фотографии срисовали…
Мэри, будто, от толчка пришла в себя, задохнулась на мгновение и почти прошептала:
-Так… так фотография… есть такая фотография?? Я ведь не знала!.. Ричмонд… Господи, мистер Толларк, Кайл, простите меня, я правда не знала!! Я ничего не знала!!!.. Я ведь даже не знала… В смысле, когда я писала те акварели, о которых сейчас шла речь, я понятия не имела, о том, что у Ричмонда Толларка есть сын! Конечно, в наш век Интернета трудно поверить такому заявлению, в особенности от человека, являющегося поклонником вашей группы. Я понимаю!.. Но… мне несколько не по себе признаваться в этом, но я на тот момент была весьма ограничена в возможностях…
-То есть, как?! – не понял Кайл.
Ричмонд поднял голову, и в его лице появилась явная заинтересованность в разговоре. Мэри смущенно улыбнулась:
-Я жила тогда в маленьком городке, мой доход оставлял желать много лучшего, как и мои жизненные обстоятельства… Да что тут распространяться! У меня попросту, не было никакого доступа к Интернету! В кармане простенький сотовый, но и только…Так что…я никак не могла бы увидеть фотографии, о которой вы упомянули, Ричмонд.
-Но как же вы писали портреты? Как писали нас не сцене? – вклинился Брэндон.
Мэри рассмеялась, и Брэндон заметил, как тут же напрягся Ричмонд, глядя на нее.
-Ну-у… у меня вся комната была завешена вашими плакатами, фото… И у меня в распоряжении оказалась видеокассета с записями ваших клипов. До дыр засмотрела!
Все улыбнулись – так простодушно прозвучало это заявление.
-Так выходит, вы ничего толком и не знали о нас? – спросил Ричмонд, закуривая и пристально глядя на девушку.
-Только основные факты…Мне как-то подарили книжку о вас. Вернее, больше об Эдди… Но и о группе в ней можно было кое-что обнаружить. Маленькая такая… Я позабыла автора…
-И все? Точно? – взгляд Ричмонда теперь мог бы просверлить ее насквозь, превратись он в дрель или во что-то в этом роде.
-Точно, мистер Толларк. Я говорю правду…
-Хорошо… Ладно…
Но в этом его «ладно» удовлетворенности не слышалось вовсе.
-Мэри, милая, вам вовсе не стоит оправдываться перед нами! – не выдержал Брэндон, видя ее напряжение, волнение и даже какое-то отчаяние. – Вы же не в суде! Ради Бога!
Ричмонд тем временем снова опустил взгляд, а потом и вовсе напялил свои темные очки.
-Я боюсь, мистер Моррис… то есть, Брэндон, — спохватилась Мэри под взглядом и улыбкой Брэндона, — что мне, вероятно, еще многое придется попытаться объяснить по поводу моих рисунков… Только беда в том, что мне и самой очень многое не ясно. Мне бы очень хотелось…
-Выпить? – улыбнулся Джим, да так тепло, что он не смогла не ответить ему, не улыбнувшись так же.
-Да, спасибо вам!
-Позвольте, я помогу! – подскочил Кайл и ловко подхватил новую бутылку шампанского, поднесенную официантом.
Он налил Мэри вина, уселся, глядя на нее, и улыбнулся.
-Пожалуйста, мисс Мэри, выпейте и не волнуйтесь из-за наших с отцом вопросов! Никто не пытается в чем-то вас упрекнуть, на чем-то подловить! Слышите?
Она послушно выпила.
-Вот только можно вас еще кое о чем спросить?
Он улыбался. Открыто сияя отцовскими лазурными очами, и Мэри не чувствовала никакого подвоха с его стороны.
-О чем же?
-Вы так смотрите на меня…
-Просто я ожидала куда больше вопросов по поводу моих рисунков и, скорее, от вашего отца, чем от вас.
-Да, понятное дело…Впрочем, эта встреча, насколько я понимаю, не последняя, и у отца еще будет возможность поговорить с вами… А мне скажите, если можно… Вы вот написали всех нас, включая Эдди Далтона, но даже не попытались написать мою мать, Мэри Ли Палмер. А ведь она непосредственно связана с нами! По крайней мере, со мной и отцом. А?
Вот тебе и лучезарное обаяние и открытая улыбка! Все равно, что бомбу ей под ноги швырнул!
-Вашу маму? – переспросила Мэри, просто не зная в ту секунду, что и ответить.
Ей уже казалось, что она и впрямь в суде, где ее подловили на лжи, где ей уже никто не верит, и чем больше она говорит, тем это неверие увеличивается, хотя в словах ее ни на йоту обмана…
-По правде говоря…
-Да, да, мисс, хотелось бы именно по правде! – голос Ричмонда прозвучал как-то совсем неожиданно, громко, даже резко.
Мэри зажмурилась, выдохнула и поспешно допила свое шампанское. Из-за этого поперхнулась, закашлялась, отчего почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, как на глаза выступили невольные слезы. Она подскочила, едва не уронив сумочку, и Джим помог ей, подхватив под локоть.
-Что с вами, Мэри?? Вам помочь?
На подмогу подбежал Борис и вгляделся в ее лицо.
-Что? Маша, ты дышать можешь? Ты в порядке?
Красная, с выступившими слезами, прикрывая ладошкой лицо, она лишь прошептала:
-Ничего… Простите… Все хорошо… Только мне нужно в дамскую комнату, если можно…
-Да, пойдем! Я провожу тебя.
Борис потащил ее за собой, подвел к двери с маленькой табличкой, изображавшей дамскую шляпку, и повернул к себе.
-Глянь на меня! – приказал он.
Мэри убрала руки.
-Ты просто поперхнулась, или эта дуэль с Толларками доконала тебя? Может, откланяться и уехать?
-Нет! – выдохнула она. – Нет, Боря. Было бы глупо с моей стороны. Ведь ничего не случилось, а их вопросы… Я понимаю, откуда они, понимаю, почему Ричмонд так себя ведет, и было бы все гораздо проще, если бы я сама все понимала и могла объяснить… То есть, я могу…
-Можешь?!
-Могу, Боря! Но… мне никто не поверит. Никто и никогда!! И вот тут я понятия не имею, что делать!
-Но сдаваться, тем не менее, не собираешься?
-Сдаваться?! – Мэри усмехнулась. – Я ни во что не играю, что бы сдаться или нет. Я… видишь ли, Боря, я не могу оставить его. Я не могу уйти и больше его не увидеть! Ты понимаешь??? Я НЕ МОГУ УЙТИ И ОСТАВИТЬ ЕГО!!!
-Тише!!! – шикнул Борис. – Давай только без истерик!.. Ладно, иди припудрись и возвращайся!
-Тушь сильно потекла? – всхлипнула Мэри, оглядываясь.
-Нет. Вовсе не потекла. Это тебе не советская дрянь!.. Иди уже!.. Дорогу назад найдешь?
-Да. Можешь спокойно меня оставить… Да проследи, что бы… Толларк не смылся!
-Ну, хоть шутишь… А старший или младший?
-Оба!! – рявкнула Мэри и скрылась в дамской комнате, увешанной огромными зеркалами и благоухавшей каким-то чудесным ароматом, даже не напоминавшим дешевый освежитель…
Борис вздохнул с облегчением, увидев обоих Толларков на своих местах, хотя, вид Толларка-старшего вовсе его не обрадовал. Тот сидел, все так же прикрыв глаза темными очками и теребя двумя пальцами пустую рюмку. При виде Бориса он поднял лицо.
-Жива? – бросил он.
-Разумеется! – улыбнулся Борис, садясь на свое место. – Ничего страшного. Просто поперхнулась, и на глаза выступили слезы. Надо подправить косметику!
-А я уже думал, что насмерть перепугалась после наших вопросов…
-А чего же ей бояться, мистер Толларк?! Мэри не сделала ничего плохого. И я уверен, вам не в чем ее упрекнуть!
Ричмонд пожал плечами…
…Кайл вежливо помог Мэри со стулом.
-Все в порядке? – спросил он, наливая ей шампанского.
Она осторожно выпила и улыбнулась.
-Да. Спасибо, Кайл. Все в порядке.
-Вы не в обиде на меня за мой вопрос о моей маме? Ведь, кажется, именно он выбил вас из колеи… Или я неправ?
-Нет, Кайл, я поперхнулась и не более того… В вашем вопросе для меня нет ничего странного и такого, что заставило бы меня растеряться, смутиться… Я не писала ее, потому что… Как бы вам объяснить… Вы поймите, ведь я уже говорила – все мои акварели пришли ко мне неожиданно и непонятно, каким образом. Я чувствовала себя, да и сейчас чувствую неким проводником, если так можно выразиться… Но не как автомат, бездумно штампующий заданные изображения! Мне очень трудно, почти невозможно выразить все мои чувства, которые я испытывала, когда рисовала… Волнение, восторг, тревога, трепет и даже наслаждение! Но сами изображения не зависели от меня, верите вы мне или нет. Мне приходил в голову… даже не в голову – в душу образ и я рисовала и рисовала, не понимая, не осознавая, каким образом все это у меня получается и откуда берется. Не могла не рисовать! Бывало, ночами, не замечая времени…Но ее, вашу маму, я не видела. Ее образ ни разу не пришел ко мне, каким бы странным мне и вам это ни казалось…И порой я думаю о том, что… некоторые мои акварели – это… ее взгляд, то, что видела она…
Мэри невольно оглянулась на Ричмонда, ожидая какой-то реакции, а скорее, очередного едкого замечания с его стороны на свои последние слова, но он, кажется, увлекся каким-то разговором с Брэндоном, Джимом и Борисом, и не слушал ее.
-Что ж… — промолвил Кайл, — вы вот опасаетесь, что я не поверю вашим словам, вашим необычным объяснениям… Да, они весьма необычны! Что и говорить… Но, как бы вы ни опасались, я вам верю. Сам не знаю, почему… Возможно, видя, как вы искренни… И я не мог не спросить о маме, вы должны меня понять! Я не могу ее помнить, но горжусь ею. Горжусь той молоденькой девочкой, которая так любила моего отца, что не побоялась ничего, взвалив на свои юные плечи нелегкую задачу для любого человека. Задачу сделать счастливым того, кого так сильно любишь… Да, обычно считается, что если есть в тебе любовь, то это и должно составить счастье любимого и любящего тебя человека. Но это слишком простой подход. Любовь эгоистична в большинстве своем. И лишь немногим дано настолько раствориться в том, кого любишь, что бы он почувствовал, что ты – и есть его счастье… Впрочем, я возможно уже начинаю нести что-то мало понятное. И я отвлекся…Честно сказать, я, наверное, попросту, надеялся увидеть портрет мамы из ваших рук. Именно из ваших – настолько хороши получились портреты остальных дорогих мне людей… Я видел мамины фото, их несколько у отца, в Интернет они не попадали, да и вообще, кроме близких отцу людей, никто не знал о существовании в его жизни Мэри Ли Палмер… Все знали лишь о том, что есть у него сын, а от кого… Папа умеет быть скрытным. Но фото – это только фото, даже хорошее. А вот ваши рисунки… Знаете, Мэри, если уж прямо, они сразили нас! Папа не хотел дать вам об этом понять… почему-то… Но я вам скажу – они действительно, поразительны! И вы, Мэри…
-Что я? – тихонько спросила она, глядя ему в глаза и замечая, как Кайл смотрит на нее, пытается отвести взгляд, но не может. – Что такое вы хотите сказать обо мне?
-Вы тоже поразительны, Мэри! – выдохнул, Кайл, наконец.
-Почему? Что во мне такого?
Но Кайл не ответил, увидев взгляд отца, которым тот швырнул в него, почище булыжника даже через темные очки – НУ, СКАЖИ ЕЙ! СКАЖИ!!!
– Давайте лучше выпьем, Мэри! А?.. Эй, вы согласны?
Все согласились, хоть и удивительно было, что Джим, Брэндон и Борис вообще услышали его – они трое весьма увлеченно обсуждали тот самый предмет, о котором упомянула еще по пути в ресторан Мэри. О рыбалке. Борис, правда, не был большим любителем, но ухитрился как-то так пошутить насчет ловли рыбы, сравнив ее с ухаживанием за женщиной, что Брэндан и Джим хохотали до слез. После, по сути, ухода «Королевского Креста» с большой сцены они вдвоем увлеклись ловлей форели, поднаторели в этом деле и теперь считали себя рыбаками-профессионалами. Так что, шутка Бориса оказалась очень «в кассу»… А Ричмонд сидел, что называется «в гордом одиночестве», уже отвернувшись от сына и раздумывая о чем-то над рюмкой водки с очередной сигаретой в руке.
-Отец? – Кайл обратился к Ричмонду.
-А?
— Я предложил выпить!
-Согласен!
Он кивнул и подвинул свою уже пустую рюмку.
-Наливай!
Тут только и Мэри, и тем более, Кайл, заметили, что Ричмонд уже порядком набрался. Однако, Кайл промолчал, лишь немного помрачнев.
Выпили. Троица рыбаков продолжила свой увлекательный экскурс в предмет рыбалки – Брэндон и Джим уже клятвенно обещали взять Бориса с собой на очередной выезд к форельным ручьям. Пусть только попробует отказаться!.. Ричмонд же куда-то исчез.
-Может, потанцуете со мной, Мэри? – спросил Кайл, оглядевшись. – Просто, похоже, о нас все позабыли.
-А куда мог пойти Ричмонд… ваш отец?
-Понятия не имею!.. Впрочем, вы не волнуйтесь. У него есть привычка, почувствовав, что начинает перебирать в спиртном, садиться в машину и колесить по городу.
Они медленно танцевали посередине зала, освещенные неяркими разноцветными прожекторами вместе с еще двумя парами.
-Мне, все же, не дает покоя то, как мы с отцом обошлись с вами, Мэри, — произнес Кайл. – Получилось некрасиво…А главное – выяснить что-то, что, похоже интересует и волнует нас всех, так и не удалось…У меня ощущение, что ваши рисунки вас пугают, Мэри.
-Вы правы, Кайл. Они меня натурально пугают. Впрочем, вы еще не все знаете!
-Чего же я не знаю?
-Простите меня, но я не буду говорить об этом. Хотя бы, сейчас!
-Я и не настаиваю. Я считаю, что всему свое время.
И чуть наклонившись к ней, он коснулся щекой ее виска. Мэри вздрогнула, подняла глаза на Кайла, и он улыбнулся ей. Очень мягко, участливо и мелькнуло в его глазах какое-то не очень понятное Мэри выражение. Точно, он внимательно присматривался к ней, пристально разглядывая ее лицо. И она разрешила себе сделать то же самое. Тем более, что выпитое вино позволило, наконец, забыть о смущении и напряжении первых минут, о состоявшемся между ними разговоре, когда она с трудом могла взглянуть в лицо Кайла.
Очаровательные черты, ясно напоминавшие Ричарда, и все же, больше в них было явно от матери. А вот чисто мужское обаяние – это отцовский дар сыну! Дар, который невозможно переоценить. Глаза Кайла того же лазурного цвета, что и у отца, излучали тот же мягкий, чуть печальный свет, вот только разглядеть это удавалось, видимо, не всякому – высокий рост и длинная косая челка гладких, как шелк, темных волос, наверняка, мешали. Мэри повезло – его лицо оказалось совсем рядом, и, взволнованная, она глядела на него, совершенно незаметно для себя чуть поглаживая, словно, ощупывая кончиками пальцев плечи Кайла – крохотного малыша с ее картин, теперь совершенно живого и настоящего перед ней. И это было поразительное ощущение! Если портреты Эдди, Ричмонда, Брэндона и Джима были написаны ею, увидены ею, все-таки, в большой степени на основе многочисленных фото и видео, то образ крохотного Кайла – то было только ее необъяснимое видение того, чего на самом деле она никогда не могла знать. Не могла, но знала. И этот очаровательный, трогательный, несший удивительное тепло прямо с бумаги ребенок, вместивший в себя – Мэри ясно это чувствовала – всю любовь, на какую только был способен Ричмонд Толларк, глядел теперь на нее живыми глазами реально существующего человека. И чем больше она узнавала его, тем больше верила, что перед ней настоящее чудо или… или неведомый промысел Судьбы.
-Вы так смотрите на меня, Мэри…
-Простите, я смущаю вас!
-Нет, нисколько! А скажите, вы так ясно видели меня, когда рисовали? – парень просто читал ее мысли! — Как такое может быть? Хотя, и бабушка с дедушкой – отец ведь подтвердил сходство…
-И я ничем, никак не могу это объяснить! – выпалила Мэри. — Мистика какая-то!.. Здесь… Я имею в виду, в Лондоне, происходит что-то очень странное. И я даже не знаю, кому и как могу об этом рассказать. Меня просто сочтут за сумасшедшую, свихнувшую мозги на своей отчаянной любви к «Королевскому Кресту», Эдди Далтону и…
Тут она осеклась, глянула в глаза Кайла и, увидев в них конец своей фразы, покраснела. А он улыбнулся.
-Смущаться вам совершенно нечего, Мэри! Не забывайте – я видел ваши рисунки, и в них все! Все ваши чувства! Именно ваши, Мэри, кто бы вам ни посылал идеи этих акварелей…То есть, я даже не представляю, как лучше выразиться…
-Думаете, и ваш отец все понял? – тихо спросила Мэри, словно, Ричмонд Толларк мог внезапно оказаться где-то совсем рядом и услышать их разговор.
-Он, мой отец, очень глубокий, тонко чувствующий и даже ранимый из-за этого человек. Как бы ни выставлял себя перед другими. Брэндон и Джим его хорошо знают, а вот публика… Большинству мистер Толларк кажется самым непробиваемым из их четверки. Да, искренний, да импульсивный, а порой и несдержанный, но вовсе не потому, что тонко все чувствует и принимает близко к сердцу, а просто плохо воспитан, скажем так. Он и сам всегда утверждал, что еще с юных лет мечтал стать «звездой», стремился к успеху, славе, большим, даже очень большим деньгам… Простите, а кому бы этого не хотелось, положа руку на сердце?! Любой музыкант стремится к известности и популярности, и никто из них не заявит – ах, ребята, да мне не нужно ничего! Я тут так, в облаках витаю, наслаждаюсь творческим процессом, а деньги мне ни к чему! Фигня все это, шелуха и пустое!..
Мэри невольно улыбнулась, и Кайл улыбнулся ей в ответ. Так тепло, что Мэри стало много легче.
-Вот видите, вам тоже смешно!.. Но Брэндон, Джим, да и я тоже, мы стали замечать, стали бояться, что того искренне смеявшегося и так же искренне огорчавшегося Ричи Толларка мы больше не увидим, что взамен его рядом с нами его темное отражение… Господи, я рассуждаю текстом героя из Вселенной Марвел!
-Вы о том моем черно-белом портрете Ричмонда? – спросила Мэри.
-Как правильно и быстро вы все поняли, Мэри!.. Но вы боитесь его, боитесь его вопросов…И они непременно прозвучат! Просто отец, видимо, приберег их для более удобного случая, возможно, для разговора наедине…
-Это что бы Брэндон или Борис не смогли меня вовремя спасти? – усмехнулась Мэри. – Нет, Кайл, только не смотрите на меня так! Я пошутила!.. Если Ричмонд Толларк захочет этого разговора, он его получит. Тем более, что и мне… мне он тоже необходим!
-Разговор или мой отец? – брякнул Кайл и тут же пожалел о своих словах, так вспыхнули глаза Мэри, немедленно блеснув непрошенными слезами.
-А вы очень похожи на своего отца, Кайл! – заметила она, сдержавшись, на секунду отвернувшись, но снова посмотрев ему в глаза.
-Своей беспардонностью? Простите меня, Мэри! Я, видимо, хотел пошутить, но не подумал, просто по-свински не подумал о ваших чувствах, о том, что меня они, по сути, не касаются…
-Касаются, Кайл… Именно, касаются! И чем больше я гляжу на вас, узнаю вас, тем сильнее во мне эта уверенность! – заявила вдруг Мэри.
-То есть, как?! – Кайл не отрывал от нее взгляда, и она не могла не смотреть, не могла вынырнуть из карибской лазури его глаз. – Я не понимаю, Мэри!
Но она опустила взгляд – точно, упал крохотный занавес – и Кайл понял, что она больше ничего ему не скажет по этому поводу. Не сейчас!
-Глядите-ка, у вас такая же родинка над губой справа, как и у меня! Вот забавно! – ляпнул он, пытаясь убить повисшее молчание. — Но ведь вам делали операции… Простите!
Мэри обрадовалась, что он сменил тему.
-Не о чем просить прощения, Кайл. Да, операции мне делали и немало. Пересаживали кожу, делали почти заново лицо. Слава Богу, Борису… вернее, Бэну, как вы его называете здесь, удалось сделать меня ничем не отличающейся от той… Маши, которая была до пожара! Разве что, свой давнишний грешок исправил.
-Грешок? – машинально переспросил Кайл, до которого только в это мгновение дошло, ЧТО она сказала.
-Да!.. Это давно было, очень. Мы играли во дворе в хоккей…
-Господи, вы и в хоккей?!
-Ну, да. А что в этом такого? Я в детстве вообще росла, как мальчишка. И в хоккей играла, и в футбол, и в волейбол, и даже в войну. Кстати, если вы заметили, на лбу у Бена шрам – рассечена бровь. Это моя работа – ударила игрушечным пистолетом. А вот он сломал мне нос хоккейной клюшкой. Жутко больно было!.. Так вот и ходила с этим переломом до самого злосчастного пожара. Правда, было не слишком заметно, только при определенном освещении.
-Надо же! – смеялся Кайл, внутренне напрягшись и осознавая, что, на самом деле, за разговор он затеял совершенно случайно. – В вас столько всего интересного и неожиданного, Мэри! Мне очень нравится общаться с вами.
-А мне – с вами! – улыбнулась она.
Музыка кончилась, и Кайл усадил Мэри на ее место.
-Что же касается родинки, то, видимо, в том месте кожа осталась цела.
-Так значит, вашу прежнюю внешность удалось сохранить абсолютно?.. Вы только не удивляйтесь, что я вот так расспрашиваю! Во-первых, мне просто интересно, как далеко продвинулась пластическая хирургия, а во-вторых… — казалось, Кайл не знал, стоит ли говорить дальше, — во-вторых, Мэри, вы сейчас очень похожи на одного человека. Вот я и подумал, может ли такое быть – что бы вы были похожи с ним изначально, а не стали похожи в результате операций.
-Вы решили, что меня «кроили» по чьему-то портрету? – она рассмеялась, даже не подозревая, о чем думает Кайл. – Да, Борис предлагал мне сходство с Вивьен Ли или с Кетрин Зетой Джонс! Но скажите, как бы я себя после этого чувствовала?! Нет уж! Отказываться от собственного лица и личности я не собираюсь! Какая ни какая, а вполне сойдет.
-Совершенно верно!- поддержал ее Кайл, размышляя при этом о своем. — … Вот черт!.. Черт!
-Что? Что, Кайл?? – всполошилась Мэри, увидев, как он схватился за глаз.
-Да… что-то попало. Как будто, укусил кто-то… Наверное, мошка какая-нибудь с цветов этих. Развели джунгли!
-Подождите, не трите! Дайте я посмотрю.
Он с некоторым сомнением посмотрел на нее открытым глазом, но все же, убрал руку и подставил лицо. Для этого ему пришлось немного откинуться на спинку дивана, на котором он сидел.
Мэри осторожно взялась обеими ладошками за его лицо и повернула к свету. Потом двумя пальцами тихонько раскрыла больной глаз Кайла.
-Да… Здесь что-то есть. Кажется, и в самом деле мошка… Только не лезьте руками, Кайл! – остановила она его, заметив, как он дернул рукой.
-А что делать? Щиплет!
-Я знаю, что делать, но не уверена, что вы согласитесь.
-Вырвать мне глаз, что бы не мучился? – сострил Кайл.
-Нет, глаз мы сохраним, — заявила она тоном важного хирурга. – Надо просто слизнуть языком.
-Что?!
-Языком! – повторила она. – Мне папа так в детстве делал, когда играли на улице, и воду взять было негде.
-А вы сможете?
-Не говорите глупостей! – рассердилась Мэри. – Чего тут не суметь?
-Ну… тогда валяйте.
Мэри приблизилась к нему вплотную, крепко и ласково держа его лицо в своих ладонях, и осторожно, самым кончиком языка моментально достала проклятую мошку. Одним движением. Пальцами она сняла ее с языка и вытерла о салфетку.
-Теперь поморгайте немного… Больно?
-Нет, — ответил Кайл, поморгав. – Все в порядке. Спасибо!
-Не за что! – улыбнулась она и вдруг, повинуясь какому-то совершенно неконтролируемому порыву, притянула к себе лицо Кайла и легонько, нежно-нежно, как мать дитя, поцеловала его залеченный глаз и прошептала, – Будь здоров!
Никем незамеченный, Ричмонд Толларк стоял в двух шагах от их столика и наблюдал за сценой лечения Кайла и этим поцелуем напоследок. Он просто застыл, глядя на Мэри и Кайла, совершенно сбитый с толку нахлынувшими вдруг ощущениями. Поначалу ему вообще показалось, что они целуются. И тогда он внезапно почувствовал, как сердце кольнуло. Кольнуло больно, обидно, с ревностью и злостью, которой он не знал целую вечность — Ричмонд просто задохнулся от досады на себя! А когда понял, что ошибся, что перед ним примитивная операция по очистке глаза, известная с детства даже ему, когда увидел, как Мэри так нежно целует глаз Кайла, ласково держа ладошками его лицо, ему чуть плохо не сделалось. Бедное его сердце зашлось и едва не остановилось – в неверном свете свечей, склонившись над Кайлом, Мэри, и без того необъяснимо похожая на Мэри Ли, сейчас так напомнила ее, ласкавшую крохотного Кайла много лет назад, что на мгновение Ричмонду показалось, что и видит он ее, его Ли, потерянную навсегда, но никак, ни за что не забываемую… Господи Всевышний! И зачем она только появилась, эта девчонка?!
Странная злость на Мэри нахлынула с новой силой, и Ричмонду немалых усилий стоило спокойно подойти к столику.
-Что это у вас здесь случилось? – спросил он, садясь рядом с Кайлом.
Мэри вздрогнула от неожиданности.
-Мисс Мэри оказалась очень любезна и весьма умело избавила мой глаз от дурацкой мошки. Еще раз спасибо, Мэри!
Кайл улыбался отцу, хотя сам чувствовал себя не менее странно, чем Ричмонд. Злости, правда, он никакой не чувствовал. Наоборот. Эта девушка внушала ему удивительную, теплую симпатию, нисколько, впрочем, не похожую на увлечение, которого вполне можно было бы ожидать. Не смотря на свою даже слишком привлекательную внешность и усиленное внимание со стороны женского пола, Кайл никогда этим не пользовался. Подружки у него были, но никого и никогда он не обманул и не обидел, купаясь в самодовольстве, как многие обладатели подобных достоинств. Не избаловавший себя, Кайл видел в девушках лучшее и жалел их слабости. Умел ценить, замечая не только красоту. И Мэри могла, вполне могла понравиться ему именно, как женщина. Было в ней что-то удивительно привлекательное помимо внешности, что-то необычное. Тем не менее, ощущал он не просто влечение. А вернее, вовсе не влечение. Что-то совсем другое. Совсем! Он глядел на нее, и ему начинало казаться, что знает он Мэри уже очень, очень давно. Так давно и близко, что даже расставаться не хотелось, точно, встретились они сегодня после неимоверно долгой разлуки… Конечно, Кайл мог бы списать все это за счет выпитого вина. Но он не пьян! Кроме того, весь в отца, он был способен пить много и долго, почти не пьянея.
-Что ж, Мэри, благодарю вас и я! — сказал Ричмонд, подзывая знаком официанта. – Еще водки!
Тот кивнул и исчез.
-Что это на тебя нашло сегодня? – спросил Кайл отца.
-Ничего. Что-то не так?
-Да нет, нормально. Просто я думал, что вечер уже кончается… Похоже, наши друзья уже готовенькие! – заметил Кайл, поглядев на Джима, Брэндона и Бориса.
Мэри оглянулась и невольно рассмеялась – Джим еще пытался общаться с Борисом, причем тот отвечал по-русски, и Джима это нисколько, похоже, не смущало. А вот Брэндон уже мирно посапывал, откинувшись на спинку диванчика.
-Прекрасно! – заметил Ричмонд. – Придется вечер и вправду сворачивать. Надо развозить эту милую компанию по койкам… Мэри, мне очень жаль! Тем более, что я сам отсутствовал достаточно долго, чем вероятно разочаровал… Все-таки, пригласил. А теперь вот я вынужден вновь извиняться. Вас отвезти вместе с Борисом, наверное?
Мэри молчала, действительно, жутко разочарованная, просто не в силах произнести ни слова. А особенно – согласие ехать прямо сейчас в гостиницу!
И тут поднялся Кайл. Глянул на Мэри, сверкнув глазами и едва заметно, чуть ли не заговорщически подмигнув.
-Пап, я сам их всех развезу. Ничего. А ты и вправду должен бы продолжить вечер с Мэри. Я не прав? В конце концов, она-то в чем виновата, если эти разгильдяи так набрались! Время еще детское, и ты можешь заодно загладить свою вину. Знаешь, извинения – слова пустые!
Ричмонд посмотрел на сына, явно недовольный его тирадой. Казалось, оставаться с Мэри наедине – вовсе не то, чего он сейчас хотел. Мэри видела это и слезы сами собой наворачивались на ее глаза, держалась из последних сил. Еще немного и она сама заявила бы, что едет домой и нечего с ней сюськаться. Но Ричмонд, все же, взял себя в руки, улыбнулся, как смог, доброжелательно и сказал:
-Ты прав, Кайл. Нельзя обижать девушку!
-Но, Ричмонд! Если вы устали…
-Я не устал, Мэри! – перебил он ее довольно резко и снова постарался улыбнуться. – Я не устал… Вы должны постараться простить мне все это – мои выпады, мою вопиющую невежливость, мое исчезновение, наконец. За все время нашего с вами знакомства – совсем короткое время! – я ухитрился показать себя с самой неприглядной стороны своего характера. И это не делает мне чести, тем более, что вы ни в чем не виноваты… Я останусь с вами. И вовсе не из просто вежливости, через силу и вопреки моему настроению. Нет!.. Мне бы хотелось познакомится с вами, все-таки, немного лучше, Мэри, потому что… Но об этом потом. Хорошо, Кайл, отвози их сам. Вы на чем поедете?
-Нас всех привез Брэндон. Думаю, он не будет против дать мне ключи.
Брэндон не был против. Его разбудили и он, блаженно улыбаясь, попросил еще джина. Его просьбу удовлетворили в обмен на парковочный жетон. В итоге честная компания двинулась к выходу из зала, а Борис подозвал Мэри.
-Ты как?
-Нормально. Как будто.
-Ты остаешься?
-Ну… да. Ты не думаешь, что это правильно?
-Почему?!
-Не знаю. Вероятно потому, что так не думаю я.
-Но почему?!
-Потому что, он… в смысле, Ричмонд явно недоволен. Не знаю, чем, но на меня он, словно бы, зол. Какой смысл оставаться? Сейчас он вежлив – и то, скрипя зубами! – а потом все равно, сорвется, наговорит грубостей. Кому будет хорошо? Даже ему не будет. Все равно, потом совесть замучает. А он уже и так устал извиняться!.. Не знаю, Борь, не уверена я, что не только оставаться надо, но и вообще продолжать попытки приблизиться к нему, продолжать это странное общение… Не понимаю я! Вот просто не понимаю, почему он так реагирует на меня. Рисунки рисунками! Да, непонятные, да, вызвавшие в нем болезненные чувства…
-Болезненные?? Так ты, все-таки, знаешь и понимаешь больше, чем говоришь? – искренне удивился Борис.
-Да, Боря. Да! Но давай не сейчас, прошу тебя!..
-Ну, ну… Друг называется!
-Боря!!
-Ладно, шучу… — пробурчал Борис, высматривая при этом выходившую развеселую компанию. – Расскажешь потом…
-И все равно, Боря, все это – не повод, что бы злиться на меня, что бы смотреть на меня, как на врага, как на подлую тварь какую-то, чья вина еще не доказана, но уверенность в ней все растет и растет! Не понимаю!!
-Тогда, раз не понимаешь, значит надо остаться и выяснить это. Разве можно все вот так оставлять? Да я бы с ума сошел на твоем месте, останься я с этой неразгаданной тайной! Вот честно. И не бойся ты его грубостей! Все это – лишь защита ранимой, когда-то сильно изувеченной горем натуры… Оставайся, Мэри! Пока не сказано «нет», всегда можно надеяться.
-Но…
-Никаких «но»! – прорычал Борис и помчался догонять остальных.
Мэри вернулась к столику и улыбнулась Ричмонду.
-Попрощались? – спросил тот, наливая ей шампанское, а себе водку.
-Да… А можно мне тоже водки?
Ричмонд удивленно глянул на нее, ухмыльнулся и налил водки в маленькую рюмку.
-Пожалуйста!.. Русская натура играет?.. Простите! – спохватился он своего нового выпада.
Мэри на секунду замерла, покоробленная его словами, но постаралась и улыбнулась, как можно непринужденнее.
-Возможно, вы и правы… А вам не надоело извиняться, Ричмонд? Ведь если вы и вправду избрали вот такой способ изучать меня, то к чему извинения? Без них ваш эксперимент, как выражаются ученые, чище будет! Разозлюсь – значит, разозлюсь. Расплачусь, так расплачусь. Сразу станет ясно, чего я стою… Одно вот только может внушить опасения – моя, как вы говорите, русская натура. А вдруг я после еще пары рюмок и очередного вашего высказывания возьму и дам вам в челюсть? А? У нас это очень даже в ходу!.. Честно говоря, не хотелось бы провести ночь в полицейском участке…
Он поглядел на нее, внутренне совершенно похолодевшую от собственной смелости, поднял брови и… расхохотался.
-Браво, Мэри!.. Браво!..
А она смотрела на него, похожая на одураченного Пятачка, и уже не знала, чего ждать дальше. Ее запал кончился, руки дрожали, и слезы вновь готовы были вырваться наружу.
Наконец, он перестал смеяться, прислушался и поднялся.
-Идите сюда!.. Идите, идете. Не бойтесь же! Я лишь хочу пригласить вас потанцевать. Только и всего. Не хотите?
Еще чего! Она подскочила, подала ему руку, и он слегка обнял ее, выводя на середину.
Наконец-то она видела его лицо так близко! И без темных очков. Возраст сказался на чертах лица белокурого принца «Королевского Креста», похитив их гладкость и очаровательную четкость. Ричмонд отрастил небольшую бородку в стиле Генриха Наваррского. В волосах явно блестела седина, и уже не было давно той гривы, в которую в своем странном сне она запускала пальцы. Глаза ни на йоту не сделались меньше – все такие же огромные, бездонные… Только вот, если раньше это была бездна обаяния, пусть даже порой слегка печального, то теперь Мэри гляделась в пропасть тоски. Тоски не кричащей и стенающей, но неизбывной и усталой. И все же, что-то очень мягкое пряталось в этих удивительных глазах, в уголках его губ, которых ей хотелось… Господи, ей так хотелось их, эти губы поцеловать!
Ричмонд смотрел в ее лицо и благодарил Бога за то, что она не болтлива, эта девочка, ибо сейчас он и слова произнести не в силах, снова злясь, страшно злясь на самого себя за то, что не может спокойно смотреть в ее глаза, в ее лицо, так похожее на личико Ли… За это он и уцепился, наконец.
-Скажите, Мэри, а… эти ваши операции… Как вам это все удалось перенести? Вероятно, нелегко было?
Неожиданно для него она засмеялась.
-И что это сегодня всем не дают покоя мои операции!.. А как вы думаете?!
-Думаю, это совсем не весело, когда тебе лицо перекраивают. Особенно, если ты – молодая девушка!
-Заметны шрамы?
Он вгляделся и заметил тоненькие ниточки шрамов около висков, крыльев носа, краешков глаз… Бедная девочка!… Он сам удивился этой жалостной мысли, выскочившей исподволь.
-Нет, не очень. Если вглядеться… А вы довольны своей нынешней внешностью?
Она снова усмехнулась.
-Ну, собственно, не очень…
Он напрягся.
-…Как впрочем, и с детства. Вернее, с того времени, когда меня стало интересовать внимание противоположного пола. Но ничего! Как показала жизнь, моя внешность вполне этот самый пол привлекает.
Она заметила странное выражение его лица – точно, он не очень понимает, о чем она говорит, но почему-то боится спросить.
-То есть… — решился он, — вы хотите сказать, что ваша внешность после ожогов и операций не изменилась?.. Врачи так хорошо сработали? – он, словно, смягчал последним вопросом свое удивление, граничившее с недоверием.
-Именно так. Но… вас, похоже, это удивляет?
Тайлер промолчал, отвернувшись и собираясь с мыслями, и она волей неволей опустила голову, не зная, как продолжить разговор.
… Она лжет намеренно или говорит правду? Но если правду, то… этого просто не может быть. Не может! Не существует на свете второй Ли, не должно быть!.. Как может повториться такое лицо, такие глаза? Даже… даже родинка эта около верхней губы справа. Даже она! Как?!..
-Почему, все-таки, вы согласились на публикацию моих рисунков, Ричмонд? – спросила она, не зная, как еще заставить его посмотреть на нее.
-Почему? – он почти случайно услышал ее вопрос и спохватился. – А почему бы я должен был отказать вам в этом? С ними что-то не так? Скажите-ка мне, мисс Мэри, что такое с вашими работами, что не позволило бы мне пойти вам навстречу? А? Или все дело в моем кошмарном характере, которого вы боитесь, и который должен был бы заставить меня вот просто из вредности пойти вопреки согласию Брэндона и Джима, вопреки очевидной художественной ценности ваших акварелей? Ее признали все!.. Так почему, Мэри??
-Вы, мистер Толларк, похоже, сейчас играете со мной в странную игру, провоцируя меня ответить на вопрос, который принадлежит мне, — Мэри говорила, едва дыша, уже не в силах сдерживать слезы, ибо мечта ее увидеть его глаза, плечи его почувствовать, превращалась в кошмар. – Это я должна была бы спросить вас – чем вас так задели мои рисунки, что вы… что вам тяжело разговаривать со мной по-человечески, будто я сотворила что-то ужасное, оскорбительное, даже непростительное по отношению к вам? Скажите мне, я имею право знать!
-Имеете, имеете… — его тронули ее слезы, он понимал, что обижает ее незаслуженно, и постарался вывести разговор на спокойные ноты. – И вы ничем меня не обидели, ни в чем не виноваты… Господи, как же я и в самом деле устал извиняться перед вами!.. Да, я провоцировал вас, потому что, сам не знаю, как вам объяснить все, Мэри. Ваши картины хороши, действительно, хороши! И мне, как и всем нам, приятно было увидеть в них не просто нас самих, прекрасно написанных, а именно ваши искренние чувства к нам, ибо не понять их было просто невозможно – каждый портрет кричал ими! Вопил!!.. Но… но есть в них кое-что, что, действительно, задевает меня, задевает сильно…Изображения моих родителей, моего маленького сына…Я думаю, есть на свете люди с потрясающей интуицией, а о том, что у меня были родители, догадаться не сложно. О том же, как выглядели и выглядят до сих пор большинство британских городишек в провинции, знает весь мир, как и о факте существования у меня сына. Нетрудно посчитать, сколько мне было лет, когда он родился, как и понять, как я выглядел тогда. Поэтому, все это не так важно, хоть и весьма удивительно…Вы отказались ответить на мой вопрос о том, что не так с вашими картинами, хотя, прекрасно понимаете, о чем я! Вы слишком хорошо понимаете, что из всех нас, видевших их, только я один знаю все о сюжетах нескольких из них, и боитесь вы меня лишь потому, что я готов вас расплющить, лишь бы узнать, что вы, ВЫ, МЭРИ, думаете о них! Что ВЫ знаете о них!! И не надо морочить мне голову о некоем высшем разуме, провидении или еще о чем-то сверхъестественном, что вложило вам в голову эти сюжеты! Ради Бога!.. И перестаньте, прекратите хлюпать носом! Нечего реветь – я вас не заставляю содрать с себя кожу! Я лишь хочу правды!
Слезы текли из ее глаз так беззвучно и непроизвольно, что замечание Ричмонда о том, что она хлюпает, показалось бы Мэри нелепым, если бы она могла об этом подумать.
-Ладно… — проговорил он, неожиданно сбавив тон. – Черт с ними, с картинами, хотя, при случае вы, все же, поведаете мне все, что думаете и знаете о них… Кстати, простите, я опять забыл их привезти!.. Скажите мне сейчас лишь одно, Мэри, и если я почувствую, что вы говорите правду, я отстану от вас сегодня со своими выпадами.
-Что? – прошептала Мэри, даже не заметив, как они успели вернуться за столик, потому что, танец закончился.
То ли из желания поскорее успокоить ее, то ли совершенно машинально Толларк эдаким дружеским жестом положил ладонь ей на колено и… вздрогнул – оно, ее колено, оголенное разрезом платья, оказалось еще и без чулка. Не удержавшись, он вскинул на нее глаза.
Она почувствовала его прикосновение, увидела невольный и красноречивый его взгляд и густо покраснела. …Господи!.. Только сейчас она вспомнила и поняла, что забыла в спешке надеть чулки, которые стянула еще в номере, растерявшись перед выбором цвета. …Боже мой! Что он теперь подумает?! В шикарном ресторане, в вечернем платье и без чулок!..
Но он ничего не сказал и не убрал руку. Он и подумать-то ничего не успел. Ее теплая, гладкая кожа, не скрытая чулком, заставила его оцепенеть. Пальцы его скользнули по ее бедру, он уже почти ничего не понимал…
-Вам принести чего-нибудь? Желаете?
Это появился официант, который вывел обоих почти из транса.
Толларк откашлялся, убрал руку с ноги Мэри и заказал выпить. Она сидела, уставившись взглядом на стол.
-Мэри?
-Да?
-Вам нехорошо? У вас такой вид…
-Вы так и не задали свой вопрос, Ричмонд.
-Да… — он собрался с духом. – Скажите, Мэри, откуда вы узнали о Мэри Ли Палмер? То есть, ее имя уже упоминалось сегодня, я слышал Кайла. Так как? Только честно!
-О ком?! – искренне растерялась она, ибо при разговоре с Кайлом пропустила это имя мимо ушей, хотя подсознательно наверняка просто привыкла к нему в своих снах.
-О Мэри Ли Палмер! И не стройте из себя дурочку!!
«Дурочку» она постаралась не заметить.
-Ни откуда. То есть…Я не смогу вам этого объяснить, мистер Тайлер, ибо вы мне просто не поверите.
-Прекратите врать, прекратите морочить мне голову, Мэри!!! – он сорвался на крик и ударил кулаком по столу, заставив сидевших по соседству обернуться. – Объяснить она не сможет! Как же!
-Не кричите на меня!.. Я не лгу и меньше всего мне хотелось бы морочить вам голову! — настаивала Мэри, понимая, что изворачиваться дальше и надеяться при этом, что Ричмонд успокоится, уже невозможно. – Я ведь даже не рисовала ее!
-Не рисовали ее?! – он продолжал кричать. – Ее звали Мэри Ли Палмер и это… это же мать Кайла, это моя жена! Откуда вы все это, черт вас дери, узнали? Откуда все эти подробности??.. Да, вы не рисовали ее, но откуда грузовик тот проклятый, который не просто убил Ли, но натурально, как вы и намалевали, вдавивший, размозживший об асфальт мое сердце??? Нигде никогда ни о чем этом не писали, я точно знаю. Где же вы об этом пронюхали? Кто вам рассказал? Брэндон?
А она глядела на него во все глаза, оцепенев от взгляда его, переполненного болью, от правды, которая напугала ее до смерти, хоть и подозревала она об этом. Все время после того рисунка с грузовиком, подозревала.
-Брэндон здесь ни при чем, Ричмонд, — тихо произнесла она.
-А кто? Кто же, Мэри? – он все-таки, спохватился и сбавил тон.
-Никто. Я клянусь вам в этом… Столько раз уже я клялась в своем искреннем непонимании того, что же есть мои картины, почему я вдруг стала их писать! Но куда более необъяснимо то, что стало происходить со мной уже здесь, в Лондоне!
Ричмонд уставился на нее, вытаращив свои и без того огромные глазищи.
-В Лондоне? Что же еще с вами такого беспримерного могло произойти в Лондоне, помимо вожделенной встречи с музыкантами «Королевского Креста» и просто губительных для вас бесед со мной?! Мэри!!.. Так, все!
Ричмонд опрокинул в рот полную рюмку водки, вскочил и схватил ее за руку.
-Поехали отсюда! Вставайте!
Она покорно поднялась и, семеня на каблучках, едва ли, не побежала вслед за широкими шагами его длинных ног.
Машину, знаменитую красную «Феррари», подогнали быстро. Мэри лишь мельком успела разглядеть в свете фонарей и ламп над входом этот автомобиль. Тот самый, о котором столько слышала. Ричмонд буквально запихал ее на сидение, сел сам и, заводя приятно заурчавший двигатель, поднял откидывающийся верх. Легкое шуршание, хлопок и Мэри оказалась в темноте.
-Куда мы едем? – спросила она осторожно.
-Ко мне, — коротко бросил он, не глядя на нее.
Он вывел машину на Пикадилли.
-Можно узнать, зачем?
-Поговорим в спокойной обстановке… Не волнуйтесь, я отвезу вас потом в гостиницу.
-А Кайл?
-Что Кайл?
-Ну… он наверное, там? В смысле – у вас дома.
-Нет. Мы не живем вместе. У него своя квартира. Только в первый вечер его приезда он обычно ночует у меня. Что-то вроде традиции…
-Понятно.
Ричмонд наконец, обернулся к ней. Она сидела, вжавшись в сидение, глядя прямо перед собой. Похоже, он сильно ее напугал. И ведь молчит, не возражает! Что у нее в голове? Зачем врет? И ведь ложь-то какая-то совсем дурацкая, не поверит никто!… А если не врет? Опять то же самое…
Еще почитать:
«Яман и его семья»Глава вторая. Продолжение. Судьбы героев начинают сплетаться. Часть 21. —
Искра
Влюбиться по уши — Глава 1. Мокрое утро для друга
Небо на двоих — Небо на двоих. Глава 14
«
»
