— мы сможем один тор сдавать в аренду науке. Поверьте, это куда более серьёзные деньги, чем богатые бездельники…

***

Кристально чистый воздух был слегка морозен и чист до хруста. Небольшая обсерватория устремила свой взгляд в ночное небо, которое было усыпано необычайно крупными и искристыми звёздами, а отсутствие Луны делало чашу ночного неба осязаемо бесконечной.

Вообще-то в наше время для астронома забираться в такую глухомань было совсем не обязательно. Технологии позволяют «здесь и сейчас» вглядеться в небо над Чили, В Антарктиде или, например, в Пулково. Чуть не забыл. Можно воспользоваться взглядом в неизвестность оком старичка Хабла или глазами российской или китайской космической обсерватории. Или покопаться, образно говоря, в миллионах снимков неба со всего мира. Снимках во всех мыслимых и немыслимых диапазонах. Но, как говорил сам Астроном: «Я здесь чуть ближе к звёздам, поэтому и мысли чуть ближе к ним».

Астроном был тем учёным, которого наука интересовала ради науки. Его интересовал результат его трудов, а не последствия результата его трудов, будь то Бикини или Нобелевская премия. А учитывая, что он был астрономом Бикини ему не грозил. И ему было абсолютно всё равно, сколько человек прикоснутся к его открытию. Один, миллион или все восемь миллиардов.

Он смотрел на Астронома с чувством родителя, которому наконец то удалось порадовать застенчивого ребёнка, а тот метался от экрана мультиборда к карте звёздного неба и взахлёб от переполнявших его чувств, практически тараторил: