Мы ж  думали что Лиха нет,  все на придумал этот пастух.   Только когда подходя к Еловой начала появляться странности и беды.  Во первых в  лугах,  на них  свежая только всхожая трава гнила,  превращаясь в темную зеленую субстанцию,   а та что хоть немного выросла, иссыхала и погибала,  обнажая черную землю, везде,  куда бы глаз не глядел. А пройдя дальше на горизонте начёл появляться бугорки,  и чем ближе подходили,  тем отчётливее виделись кости,  и в нос ударял смердящий запах  гнили,  то были коровы,  курице  и бараны Еловой. Сама деревня находился возле елового леса,  который мы думали тоже погиб,  но словно смеясь, он не только не погиб,  но вырос.  Закрыв деревню   собой,  что не могло не пугать нас. Заходя в темные еловый лес,  что вырос всего за год,  мы не могли не думать о обозленном лешем,   что когда то возненавидел своих  соседей за их  проказы и убийство его стадо.

В деревне нас ждали только мертвые,  не одного живого,  лишь мертвые, что гнили в темноте елей  и в домах.  Гнилой запах  все бил в нос,  принося чуть ли не рвоту,  не выдержал только младший,  сын Василия.   Мальчишка был самым молодым.  Долго мы искали живых,  все дома обошли,  нет ни одного.

Поп увидев все это не стал  держат язык за зубали и начел поносить пастуха  всем чем мог.  Неся всю  свою  злобу,  ненависть к сыну иродливому,  карой и неминуемым наказанием. Неслось все по лесу,  и лес не выдержал.  Задул сильный ветер,  закачались ветви елок,  загрохотали вороны,  отовсюду   набежали белки,  смотря на нас  с деревьев и домов,  а Поп не останавливался,  начав поносить и Лешего, держа свой крест,  мы  с сыном Ерохина,   понимая что дело тут не чистое,  подбежали к попу, а Младший так испугался,  так взъерошился,  что побежал от нас в лес,  и только крик его можно было услышать.  Крик прекратился быстро и стал визгом и стоном умирающего. Поп престал проклинать,  начав читать  « Отче наш» с лицом белым и выпечными глазами, а мы как бешеные начали поливать земли возле нас святой водой,  пытаясь образовать ровный круг. Руки дрожали,  и вдруг стон прекратился,  но завопили волки,  их  грозный, жуткий вой  лишал нас всякой надежды.