Но тут вышел очередной казус. Люся позвонила друзьям. Ой, это так прикольно! Это же было на телеграфе, через коммутатор. Они сказали, что Сашка не выдержал и боясь потерять Люську, поехал за ней. Люськино ЭГО выросло до небес. Это было похоже на черт знает что, но это было очень романтично и вполне соответствовало Люськиным фантазиям. Да, это был пи@ец. Это был фортель, которого папа не ожидал. Сашка купил всех. Он забрал её документы, с ними в придачу Люську и привёз её домой.

В политехе в этот день был первый экзамен, но на счастье он и там подсуетился с лавэ. И когда Люська пришла в институт, было впечатление, что её очень ждали. Всё шло как по маслу. Двери вуза одна за другой открывались сами.

Люська оглядела глазами территорию, ей было комфортно. Вся компашка училась именно там.
Не сказать , что она не волновалась. Безусловно у неё были знания предметов , и самолюбие, но её бродяжничество вместо подготовки вносило свои коррективы в нежную Люськину психику. Ведь где то она могла наткнуться на неподкупного препода. Она ходила как по острию ножа, но это было её очередным, каким-то нежным приключением.

И такой препод нашелся. Как всегда. По закону подлости.

У кого угодно она могла бы выиграть спор, что он не берет денег! Она бы поспорила, если бы знала кто ждет её за этими огромными дверями.
Потому что это был он – её Учитель!
Она открыла дверь в аудиторию и её ладошки стали мокрыми. Он не видел её несколько месяцев. Уходя, он пожелал ей успехов и счастья. Но судьба приготовила ей ещё один миг быть здесь и сейчас. Она сделала ей предложение, от которого Люська отказаться не могла и не хотела даже за все деньги мира.
Это было как ДеЖаВю. Они сидели на задней парте и по-прежнему не говорили о физике. Даже когда они молчали, они не могли наговориться. Люська не была в тулупе и валенках. Она была в купленных Сашей джинсах и белой футболке, что по тем временам было неприлично по –иностранному.
Но это все было не важно. В тот момент она бы согласилась на боль от растяжения, чтобы послушать о звездах и снова почувствовать свободу среди этого звездного безмолвия. И чтобы треск дров и рассказы о бесконечности.